– И что же ты там увидел?

Черт опустил веки. Он сгорбился, уголки губ опустились, и теперь он напоминал старика. Я увидел, как тьма начала исходить от черта. Она была не густой, не атакующей, а печальным мраком.

– Мне нельзя говорить. Мне нельзя было и читать. Я только открыл кое-что для себя… Оказывается, все эти годы у меня была мечта, о которой я даже не подозревал.

– Что за чушь ты несешь? Как можно не знать о собственной мечте?

На нас опустилось тепло. Мне вдруг стало очень жалко черта. Эта жалость все нарастала и нарастала странным, неестественным образом, помимо моей воли. И вдруг я понял, что эта жалость принадлежит не мне.

– Можно, – раздался печальный голос. – Можно, посвященная. Такой участи, какая выпала несчастному Фетааду, я бы не пожелал никому другому.

Святая тут же упала на колени.

– Великий Вассил! Вы пришли спасти бедную душу, изгнанную из этого тела!

Архангел прошел мимо Садрин и остановился перед чертом.

– Нет, посвященная, – грустно сказал он.

Я почувствовал, как моя жалость все растет, затмевая любые другие чувства.

– Я пришел спасти бедного черта.

Глава 15

Как можете вы понять океан, если не в состоянии понять друг друга?

Станислав Лем – «Солярис»

С приходом Вассила в комнате стало тихо. Женщина с благоговейным трепетом рассматривала архангела. Она как будто и не чувствовала ту печаль, что окутала нас. Архангел остановился в шаге от черта. Искуситель видел его – это можно понять по сфокусированному взгляду в глаза. Смелому взгляду – так обычно смотрят на равных.

– Фетаад, ты хотел жить, – Вассил сказал это пронизывающе тихо. – У тебя появился шанс.

Черт облизнул пересохшие губы и открыл было рот, чтобы что-то сказать, как вдруг вмешалась эта святая.

– Нужно спасти душу, которую он вытеснил из этого тела! – продолжала она настаивать на своем.

Архангел повернулся к ней всем телом. Лицо его оставалось спокойным, но в воздухе все еще висела печаль.

– Душа предстала перед судом. Это случилось раньше времени, но не более. Единственное, в чем крупно согрешил Фетаад – убийство другого черта.

Печаль вытеснила злость, но она была не сильной. Такой злостью может злиться родитель на непослушного ребенка. Злиться, любя.

– Он сам напал, – оправдывался искуситель.

– Знаю, видел. Здесь нет твоей вины.

Вассил подошел к столу и опустил на него озадаченный взгляд. Над заплесневелой грязной посудой жужжали мухи, скатерть, покрытая желто-коричневыми пятнами, казалось, намертво прилипла к столу.

– Посвященная, не трогай этого черта, – спокойно продолжал архангел. – Он вовсе не так плох, как тебе могло показаться. И не зови нас больше из-за него. Тем более, Сеира.

– Но… – начала было Садрин, но архангел так глянул на нее, что та замолчала.

– Делай вид, что ничего не знаешь. Этого разговора не было, ты не встречала черта и не видела меня. Этих двоих ты тоже не знаешь и не видишь.

Тон Вассила был строг и не подразумевал вопросов. Посвященная слушала, смиренно опустив голову.

– На улице делай вид, что не узнаешь его. И вы тоже. – Архангел посмотрел на меня. – Старайтесь не говорить с ним в людных местах. Потому как будет странно выглядеть, когда он начнет вам отвечать. Если только отвечать Фетаад будет не вслух.

Я кивнул.

– Прощайте, господа. Удачного освоения тела и Алкеона.

После этих слов, не дождавшись ответа, архангел скрылся за дверью, унося за собой окружающие нас эмоции. Садрин шумно выдохнула, как будто сдулась. Наверное, пока здесь был архангел, она затаила дыхание. Черт еще раз с презрением осмотрел грязный стол, немного сморщился и развернулся, не говоря ничего на прощание. Святая тоже молчала, слушаясь повеления архангела.

Мы вышли на улицу. Этот район города мне не нравился. Окраина такая, какая она обычно во всех городах. Грязная, бедная, но щедрая на распивочные. Дом человека, чье тело занял черт, находился не в этом районе. Дорогу мы, правда, подзабыли. Но решили заняться поисками потом, а сейчас нужно осмотреть этот город и найти нам с Аодом подходящие тела.

В центре города располагался огромный рынок, где торгаши заламывали цены на полутухлые овощи, заросшие бело-зеленой плесенью. Метлой поднимает облака пыли человек с двойным клеймом на лбу.

Черт смотрел на это ясными глазами, как будто бы видел впервые. Он наблюдал за развитием мира из наших внутренних миров, и ничего нового он сейчас не обнаружил. Но обонял он впервые, как и пользовался материальными глазами. Он вертел головой, а прохожие на него оглядывались. Было нечто безумное поведении черта, нечто, что выдает во взрослом человеке пробудившегося ребенка.

Аод вел себя похожим образом, но не так откровенно. Для него последние пятьсот лет прошли в неизменном Ньяде, когда Алкеон развивался и менял поколения. Одно оставалось неизменным – цифры на лбах, ужасная система рабства, ломающая многие судьбы.

– Знаешь, Ниортан, я чего тут подумал, – говорил Аод, не глядя на меня. – Может, нам удастся перестроить систему распределения по загробным мирам? Пока здесь мы, те, у кого есть знание, у бедных рабов есть шанс ворваться в вечное счастье, а не тухнуть в Ньяде, теряя остатки разума.

– И что ты предлагаешь? – спросил я.

Черт вздрогнул. Он ведь не слышит Аода, для него все выглядит так, как будто я разговариваю сам с собой.

– Займем тела каких-нибудь именитых проповедников и будем нести свою правду. В конце концов, разве нам есть, что терять?

Если так, то нам придется делать это втайне от черта. Он ведь запретил нам занимать тела знаменитых людей и становиться публичными личностями. Я поджал губы, подумав, что в данный момент он может читать мои мысли. Но искуситель продолжал вертеть головой, кривить нос от противных запахов, что наполняли желтые пыльные улицы. Иногда черт чихал, не прикрывая рот рукой, его ведь никто этому не научил.

– Да не читает он твои мысли, – сказал Аод, видно, догадываясь, о чем я подумал. – Может быть, он и может, но сейчас настолько поглощен жизнью, что ему просто не до нас.

Я кивнул.

– Фетаад, – позвал я.

Черт обернулся. Он смотрел невидящим взглядом как будто через меня, насквозь.

– Мы поищем нам тела?

– Хорошо, – ответил искуситель.

Прохожая женщина, выгнувшая спину под тяжестью корзины с фруктами, которую одной рукой держала перед собой, покрутила пальцем у виска.

– Встретимся в доме.

«Хорошо», – мысленно ответил черт и отвернулся от меня – все равно я не заметен его глазу.

Искуситель продолжил путь вдоль рыночных витрин, а мы с Аодом