Джиллиан брезгливо отбросил разряженное ружье. Варварское оружие. Никогда прежде он не пользовался столь грубым и отвратительным орудием убийства.

Переступив через тело Штыка, он подошел к витрине. Клык, жалобно постанывая, беспомощно прижимал руки к зияющей ране. Ему, должно быть, ужасно больно. Взгляд его казался таким же пустым, как и у стеклянных глаз, разбросанных вокруг.

Джиллиан быстро и хладнокровно прикончил его и, дернув за ноги, отбросил от витрины. Затем поднял тело Пиобба и уложил его на прилавок, словно павшего в битве короля: глаза закрыты, руки скрещены на груди.

Скоро сюда нагрянут жандармы, но Джиллиан не пожалел времени, чтобы отыскать уцелевший стеклянный глаз, и спрятал его в карман. На удачу. Или просто на память. Взбежав на чердак по деревянным ступеням, Джиллиан побросал свои вещи в дорожную сумку. Он вышел из дома через черный ход как раз в ту минуту, когда в конце улицы показались фонари полицейских.

Лисандр заплатит за все. У Джиллиана наконец снова появилась цель.

Но он понимал, что не справится в одиночку. Ему нужен союзник, столь же страстно мечтающий о смерти Лисандра, – тот, кто поможет воплотить мечту в реальность.

Потный, воняющий помоями и совершенно обессиленный Джиллиан стремглав бежал по переулкам Монмартра. И вдруг он понял, к кому обратиться за помощью.

– Поздравляю, Сильветта!

Глаза девочки округлились. Она с любопытством уставилась на коробочку в руках Кристофера. Шутливо попыталась выхватить подарок. Дразня сестру, Кристофер со смехом высоко поднял коробочку, но потом все же отдал ей.

– Спасибо! – обрадовалась Сильветта и побежала в свою комнату. – Большое-пребольшое спасибо!

Кристофер вошел следом и закрыл за собой дверь. В комнате Сильветты было тепло. Слугам поручили следить, чтобы в детской всегда было жарко натоплено. Кристофер забывал топить у себя в комнате, поэтому частенько мерз, лежа в постели. Но ему было не до того: хватит с него и одной печи: на чердаке. Он гордился тем, что за четыре месяца пламя атанора ни разу не погасло.

Сильветта забралась на кровать и принялась с нетерпением разрывать пеструю оберточную бумагу. Сегодня ее одиннадцатый день рождения, и Кристофер поздравил ее первым. С самого утра, еще до начала уроков – даже Шарлотта пока не приходила.

Пока девочка открывала подарок, он с улыбкой оглядывал комнату. Здесь почти ничто не говорило о том, что это детская. На туалетном столике – расчески и баночки с кремами, совсем как у взрослых барышень. Только две плюшевые игрушки на кровати с балдахином выдавали возраст Сильветты. На оконном витраже была изображена крутая лестница в небеса, по ней толпой шли люди. Некоторые уже поднялись до самого верха, а на тех, кто стоял на нижних ступенях, нападали крылатые черти, то и дело сбрасывая кого-нибудь вниз. Витраж состоял в основном из красных и желтых стекол, и лучи восходящего весеннего солнца освещали комнату, словно зарево пожара.

Наконец Сильветта справилась с оберткой. Вежливо, совсем по-взрослому, улыбнулась, хотя очень удивилась, увидев подарок.

– Это то, о чем ты всегда мечтала, – сказал Кристофер, подойдя поближе.

– Да? – Сильветта все еще улыбалась, но в голосе слышались нотки разочарования.

В коробке лежал пузырек размером с ладонь девочки, наполненный жидкостью противного грязно-коричневого цвета.

– Это нужно выпить?

– Нет, ни в коем случае! – засмеялся Кристофер. – Отравишься! К тому же пахнет твой подарок отвратительно.

– Но, Кристофер, что это? – спросила девочка, растягивая слова, и посмотрела на юношу умным взглядом – тоже как взрослая.

Присев на край кровати, Кристофер осторожно взял пузырек из ее рук и посмотрел сквозь него на свет.

– Помнишь, мы катались на лодке вокруг замка, и ты открыла мне свое заветное желание?

– Конечно, помню, – ответила Сильветта, все еще не понимая, к чему он клонит.

Кристофер кивнул и встряхнул закрытый пробкой пузырек.

– Теперь твое желание исполнится. Ты говорила, что хочешь черные волосы, как у мамы и Ауры. Так вот они! Вернее, с помощью этого средства твои волосы станут черными.

Голубые глаза Сильветты засияли.

– Это краска для волос?..

– Что-то в этом роде. Я сам приготовил.

– Ты? А ты умеешь?

– Я попросил одну светловолосую кухарку срезать для меня прядь своих волос и покрасил их этой жидкостью. Волосы стали черные как смоль. Точь-в-точь как у Ауры и мамы.

– Правда?

– Честное слово! – с шутливой серьезностью ответил Кристофер.

Сильветта с радостным криком бросилась ему на шею. От неожиданности он повалился на спину, а девочка звонко чмокнула его в щеку.

– Как здорово!

Сияя от счастья, Сильветта взяла у него пузырек и кинулась к туалетному столику. Усевшись поудобнее, девочка принялась рассматривать в зеркале свои светлые локоны, то и дело с надеждой поглядывая на темную жидкость.

Кристофер опустился на корточки возле нее.

– Давай объясню, что надо делать.

Убедившись, что Сильветта ничего не перепутает, он собрался уходить.

– Увидимся на уроке, – сказал Кристофер и уже взялся за ручку двери, но Сильветта крикнула:

– Подожди! – Она спрыгнула со стула и бросилась к нему, снова став похожей на беззаботного ребенка. – Я хочу тебе кое-что показать. – Девочка взяла Кристофера за руку и потянула за собой. – Только это секрет!

Добродушно улыбаясь, Кристофер последовал за Сильветтой к огромному, украшенному изысканной резьбой шкафу с одеждой. Открыв правую створку, девочка сдвинула в сторону многочисленные наряды. За ними обнаружился какой-то предмет, накрытый тканью. По форме он был похож на картину в раме.

– Это мой самый большой секрет, – гордо сказала Сильветта, заговорщически взглянув на Кристофера. – Никто о нем не знает, ни один человек на свете! Пообещай, что никому не расскажешь.

Кристофера тронула ее детская доверчивость. Кроме брата Маркуса, еще никто и никогда не относился к нему с такой симпатией.

– Обещаю, – шепнул Кристофер, обняв девочку. – Но ты уверена, что хочешь показать мне эту вещь? – добавил он, когда Сильветта уже собиралась сдернуть ткань. – Ведь тогда секрет перестанет быть секретом.

Сильветта задумалась. Потом снова повернулась к брату:

– Ты не хочешь посмотреть?

– Что ты! – воскликнул Кристофер. Ему вдруг стало грустно. – Конечно, хочу. Но тебе не кажется, что такую честь нужно сначала заслужить?

– Ты ведь теперь мой брат. И ты сделал мне подарок.

– Даниэль тоже тебе что-нибудь подарит. И мама.