– У меня отпуск пару дней, а здесь я никогда не была, так что решила побаловать себя.

– Что ж, вы выбрали подходящее место. У нас есть спа, но записаться нужно заранее. Столовая закрыта сегодня, но «Конюшня» работает – в подвале, по мне, так там кормят вкусно. Попробуйте лобстера. Буду рад порекомендовать рестораны неподалеку. Вас проводить в номер?

Я отказалась и поднялась по узкой лестнице на второй этаж. Видом из окна оказалась тонкая полоска океана за деревьями, теснившимися на утесе через дорогу, но комната была приятной, с темно-синими стенами, мебелью в стиле шейкеров[12]и кроватью с четырьмя столбиками и настоящим красно-бело-синим лоскутным одеялом. Я сразу подумала, не в этом ли номере останавливались Тед с Мирандой? Возможно, они спали на этой кровати?

Я разобрала сумку. Я сказала консьержу, что останусь на две ночи, но одежду взяла с запасом. Буду действовать по обстоятельствам. В комнате было слишком тепло, радиатор шипел и потрескивал, я открыла окно и стояла, наслаждаясь прохладным воздухом. Низкие облака рассеялись к вечеру, и я заметила длинную тень гостиницы, тянущуюся прямо через дорогу. Меньше, чем через час, стемнеет. Я собиралась прогуляться вдоль утеса, но решила сделать это утром. Оставив окно открытым, я легла в мягкую постель. Потолок украшали перекрещенные темные балки, и я представила себе Миранду в этой комнате, то, как она смотрит на те же балки. Она одна, обнаженная, укрылась одеялом, думает о двух мужчинах в своей жизни – о муже и любовнике – и замышляет убийство. Я попыталась представить себе Теда, но мыслями постоянно возвращалась к Миранде. Может, я ошибаюсь на ее счет, и Теда действительно убил грабитель? Вряд ли, хотя вероятность есть. Это первое, что предстоит выяснить, и это главная причина, по которой мне нужно встретиться с Брэдом как можно быстрее.

Миранда овладела моими мыслями. Я помню, как много лет назад она вглядывалась в мои глаза в ту пьяную ночь в Сен-Дане. Она хотела изучить мои глаза, так она сказала, и я позволила ей это. Я чувствовала приторный запах водки на ее губах, одной рукой она держала меня за кисть. Она перечислила все цвета, которые увидела в моих глазах. А я никак не могла понять, зачем ей это нужно. Я решила, что это как-то связано с Эриком, что она пытается запугать меня, раз я стала встречаться с ее бывшим парнем, но теперь я подумала, не было ли это связано со мной. Что она увидела в моих глазах? Чета на дне колодца? То, что связывало нас намного сильнее, чем Эрик Вошборн?

Какой-то парень – не помню его имени – крикнул с другого конца комнаты: «Целуйтесь уже», и мы отстранились друг от друга, но я никогда не забывала тот момент. Интересно, помнит ли его она?

Я оставалась в комнате до пяти, затем переоделась в облегающие джинсы. Собрала волосы в хвост, накрасилась ярче обычного, подвела глаза черным карандашом. После ужина в «Конюшне» я собиралась отправиться в «Кулис», нужно выглядеть соответственно.

В «Конюшне» было немноголюдно. Бармен, унылый верзила в подтяжках и в галстуке, нарезал лимоны и лайм, официантка протирала столы. Бар был длинным и узким. В одном конце находился камин, в другом – площадка, где мужчина с длинными седыми волосами, достав электрогитару из чехла, настраивал усилитель. Я повесила сумку на крючок под деревянной барной стойкой и заказала бутылку слабоалкогольного пива. По телевизору, возвышавшемуся над бутылками, показывали фрагменты футбольных матчей, и я притворилась, что мне интересно. Я задумалась, будут ли здесь посетители в этот воскресный вечер, но к шести часам, когда я потягивала вторую бутылку пива, появились по меньшей мере пятнадцать человек, почти все сели у бара, а мужчина с гитарой уже спел две песни Eagles. Я с утра ничего не ела, поэтому заказала бургер с индейкой и сладкую картошку фри. Когда принесли мой заказ, Джон, консьерж, вошел в ресторан, подсел ко мне и заказал коктейль Grey Goose Martini.

– Привет, – сказала я, повернув свой стул к нему.

Я заметила, как он разглядывает меня. Я знала, что выгляжу совсем не так, как днем. Подумав немного, он сказал:

– Привет, гостья без бронирования. Вам понравилась комната?

– Да, чудесная. Вы были правы.

– Не стукнулись головой, когда через дверь проходили?

– Почти.

Принесли его коктейль, водка прозрачной пленкой колыхалась на поверхности стакана.

– И как мне это пить, по-твоему? – обратился он к бармену, который молча достал небольшую черную соломинку и положил ее в коктейль. Джон утопил водку на четверть дюйма, затем бросил соломинку прямо в бармена, она отскочила от его груди и упала на пол.

– Приятно уйти с работы, пройти всего сто ярдов и выпить мартини, – сказала я.

– Я не шутил, когда говорил, что это замечательное место. Да, из меня получилась отличная реклама – я пью на рабочем месте. – Он захихикал, и его плечи заходили вверх-вниз.

Мы болтали, пока я ела бургер, а он пил коктейль, добавляя лед. Я уже потеряла надежду услышать хоть какие-то слухи о Теде и Миранде, но когда принесли второй коктейль, Джон спросил:

– Так вы говорите, вы из Бостона?

– Нет, но тоже из Массачусетса. Из Винслоу, это примерно двадцать миль на запад от Бостона.

– Вы читали про убийство в Саут-Энде? Тед Северсон.

– Да. Говорят, кто-то вломился в дом, да?

– Точно. Он строил здесь особняк, всего в миле отсюда. – Большой мясистой рукой он показал на север. – Они всегда останавливаются здесь – то есть останавливались.

– Неужели вы знали их?

– Я неплохо знал Теда, а его жена Миранда прожила здесь почти год.

– Она действительно жила здесь, – вмешался бармен, нарушив свое молчание. – И ужинала тут почти каждый вечер.

– Сидни уже слышала? – спросил Джон бармена, и я заметила, что две молодые женщины на другом конце барной стойки умолкли и прислушались к нашему разговору.

– Не знаю, но наверняка слышала. Об этом знает весь город.

– А дом достроили? – спросила я, чтобы участвовать в разговоре.

– Нет еще, – ответил Джон. – Если пойдете вдоль утеса, увидите его. Он должен был быть огромным. То еще уродство, только не говорите никому, что я так сказал.

– Что теперь с ним будет?

– Понятия не имею. Насколько мне известно, Миранда достроит его и переедет сюда.

– Конечно переедет, – вставила одна из женщин. Им обеим было лет по двадцать, на одной была толстовка, на другой – ветровка и бейсболка. У женщины, которая заговорила, – той, что в толстовке, – был такой хриплый голос, словно она курила всю свою недолгую жизнь.

– Думаешь? – спросил Джон.

– Конечно, ведь она практически жила здесь и всегда говорила, как ей здесь нравится и каким прекрасным будет дом и так далее. Она из Мэна, знаете. Из Ороно. Может, ей не захочется переезжать в такой большой дом, раз мужа убили, но не удивлюсь, если она приедет сюда. С такими деньгами можно жить где хочешь.