Название самого известного романа Мортимер, «Пожиратели тыкв» (The Pumpkin Eater, 1961), отсылает нас к детской прибаутке («Питер, поедатель тыквы: / У него была жена, / Но он не мог ее содержать, / Поэтому он спрятал ее в тыкву / И там ее и хранил»). Эта отсылка имеет глубокое метафорическое значение. Внутри тыквы мягкие и сочные, в них много семян. Женщина в тексте находится во власти собственного тела и плодородия. Мы чувствуем: автор намекает, что мужчины контролируют женщин, используя секс и беременность. Но съеденная тыква не превращается золотую карету, которая везет Золушку на бал, нет. Это – ее тюрьма.

Феминистки второй волны призывали женщин брать контроль над собственными телами и сексуальностью в свои руки; пассивность женских сказочных персонажей вызывала у них острый протест[385]. Некоторые даже взялись полностью переписывать сказки: чтобы сделать героинь более вздорными, с критическим отношением к шарму принцев[386]. «Золушка бросает прекрасного принца», – написали в Daily Mirror в статье 1987 года, посвященной отношению библиотек к несексистским книгам для детей, которые рассказывали о равных жизненных и карьерных возможностях для девочек[387]. Картленд, конечно же, была просто в ужасе. «Эти книги отвратительны. Девушки должны быть мягкими, милыми и нежными – полной противоположностью мужчинам», – говорила она журналистам[388].

Не только Золушка казалась глупой в традиционной интерпретации. В фильме «Туфелька и роза» (The Slipper and the Rose, 1976), продюсером которого стал Дэвид Фрост, должны были развиться характеры обоих персонажей – и Золушки, и принца. «Эдвард, принц Юфрании», роль которого исполнил Ричард Чемберлен, тревожится из-за чрезмерного давления родителей – те хотят, чтобы он вступил в брак, руководствуясь политическими соображениями. Для этого и организовали «бал невест». Принц называет это «выставкой домашних животных» и «отвратительным конкурсом красоты» (подобные определения часто использовали участники движения за освобождение женщин). И сам он чувствовал себя вещью – призом в этой гонке. Одетый в бархатные сюртуки разных оттенков серо-коричневого, янтарного и бледно-зеленого, Чемберлен отлично подошел на роль сексуального объекта. В менее формальной обстановке его герой предпочитал поэтичные кружевные рубашки с нежной цветочной вышивкой. Он словно олицетворял собою ответ на девичьи молитвы. Фильм добился определенного успеха в Великобритании, но не в Северной Америке. «Превратили хрустальную туфельку в свиное ухо», – писали в The New York Times[389]. Винсенту Кенби, критику из этой газеты, показалось, что в фильме «принца сделали какой-то лягушкой»; а пара Золушки и Эдварда «была похожа не на героев сказки, а на фотографию с банки арахисовой пасты»[390].

В Великобритании фильм «Туфелька и роза» в 1976 году показывали с позволения королевы – та его оценила[391]. Спустя пять лет леди Диана Спенсер подъехала к собору Святого Павла в карете c большими окнами; на ней было пышное платье из шелка цвета слоновой кости, украшенное старинным кружевом. За «сказочной» свадьбой робкой и красивой молодой женщины и Чарльза, принца Уэльского и наследника трона, следила телеаудитория со всего мира – в общей сложности 750 млн зрителей. Это событие снова вдохнуло жизнь в анахронизмы вроде восхищения тиарами, роскошными нарядами и королевским статусом. Феминистки переживали, что это плохо повлияет на молодых девушек. В The Times опубликовали статью Пенни Перрик под названием «Первоклассная хрустальная туфелька?» – автор беспокоилась, сумеет ли Диана стать примером для подражания, ведь она всего лишь милая воспитательница, которой посчастливилось завоевать сердце принца[392]. Но вскоре всем стало очевидно: королевский брак далек от идеала. Сложно было избежать новой волны критики по отношению к сказкам. Многие считали, что Диана разрушила представление о браке с членом королевской семьи как гарантии долгой и счастливой совместной жизни. Оказалось, что принц долгое время был влюблен в другую, замужнюю женщину. Наступило время болезненных признаний и актов эмоционального отмщения. Ничего личного не осталось: все тиражировалось и преувеличивалось стараниями мировой прессы. Барбара Картленд – на чьих книгах выросла Диана – очень из-за этого переживала. Она говорила, что в юности Диана читала только ее книги, которые, судя по всему, не принесли ей добра[393].

В представлениях о принце для Золушки возникли новые ироничные нотки. В том же году, когда состоялась королевская свадьба, британский поп-музыкант Адам Ант выпустил альбом под названием «Прекрасный принц» (Prince Charming), и его заглавный трек стал хитом номер один[394]. Работая с Малькомом Маклареном, менеджером панк-рок-группы Sex Pistols, Адам Ант (урожденный Стюарт Лесли Годдард) стал примером явления, которое позже стали называть «новым романтизмом». Его представления предлагали зрителям «шведский стол» проявлений мужественности. В видеоклипе на песню «Prince Charming» Ант предстает в образе Золушки-мужчины, такой уязвимый в своей грязной майке, которую волшебница-крестная (дородная стареющая блондинка Диана Дорс) превращает в сексуальный костюм денди-гусара. Он прибывает на бал в сверкающей низкой спортивной машине. Под гипнотические удары барабана Ант на люстре спускается к танцующим, а потом проходит через весь зал в обтягивающих серебряных кожаных штанах. Он целенаправленно подходит к большому зеркалу и разбивает его на кусочки. Кадры, в которых Ант предстает перед нами в образах Клинта Иствуда, Элиса Купера и Рудольфа Валентино, должны показать, из каких составляющих строятся многогранные представления современников о мужественности. В этом видео раскрывается культурная репрезентация гендера. Мужественность в нем самоуверенна, однако в ней есть место и для уязвимости: боязни быть осмеянным или страха женской прожорливости (уродливые сестры жадно поедают шоколадки в форме сердечек). Этот клип получился очень сильным и пришелся по вкусу как женской, так и мужской аудитории.