— Лейтенант Рейган жаловался, что вы все время пытались рассказать ему историю про ящерицу, — говорит майор.

— Сэр! Так точно, сэр! Исполинская ящерица, сэр! Занятная история, сэр!

— Не важно, — говорит майор. — Вопрос в том, следовало ли рассказывать ее в данных обстоятельствах?

— Сэр! Мы двигались вдоль побережья, чтобы отрезать нипов от места высадки «Токийского экспресса», сэр!.. — начинает Шафто.

— Отставить!

— Сэр! Есть, сэр!

Наступает полная тишина, которую нарушает полковник:

— Мы показали ваши утверждения психиатрам, Шафто.

— Да, сэр!

— Они утверждают, что вся эта история с ящерицей — классический пример замещения.

— Сэр! Не будете ли вы так любезны объяснить, что это за штука, сэр?

Полковник краснеет, поворачивается к окну, смотрит на редкие машины.

— Ну, у них выходит, что никакой исполинской ящерицы не было. Что вы убили того япа[19] в рукопашном бою. А воспоминание о ящерице — на самом деле ваше подсознание, которое вылезает наружу.

— Подсознание, сэр!

— Что у вас в голове есть подсознание, и оно дало вам силы убить япа голыми руками. А потом ваше воображение придумало исполинскую ящерицу в качестве объяснения.

— Сэр! Вы говорите, что ящерица просто моя фантазия, сэр!

— Да.

— Сэр! В таком случае позвольте узнать, как этот нип оказался наполовину обглодан, сэр!

Полковник кривится.

— Ну, сержант, к тому времени, как вас нашел береговой наблюдатель, вы пробыли в бухте с мертвыми телами три дня. А в тропиках, где жуки и все такое, уже нельзя сказать, обглодала его исполинская ящерица или по нему прогнали газонокосилку, если вы понимаете, о чем я.

— Так точно, сэр!

Майор возвращается к рапорту.

— Этот Рейган утверждает также, что вы неоднократно отпускали оскорбительные замечания в адрес генерала Макартура.

— Сэр! Так точно, сэр! Этот сукин сын ненавидит Корпус, сэр! Он хочет, чтобы нас всех перебили, сэр!

Майор и полковник переглядываются. Очевидно, они только что пришли к какому-то общему решению.

— Поскольку вы хотите продлить контракт, в нормальных обстоятельствах вас бы отправили разъезжать по стране, поднимать боевой дух и агитировать молодых людей вступать в Корпус. Однако история с ящерицей ставит на этом крест.

— Не понимаю, сэр!

— Отдел комплектования получил ваше личное дело. Они видели рапорт Рейгана. Они боятся, что на параде в День Поминовения в Малом Жопасрауне, Арканзас, вы внезапно начнете рассказывать про исполинскую ящерицу, перепугаете всех до потери пульса и подорвете военные усилия.

— Сэр! Разрешите…

— Не разрешаю, — говорит майор. — Я даже не буду касаться вашей одержимости генералом Макартуром.

— Сэр! Генерал гробит…

— Отставить!

— Сэр! Есть, сэр!

— У нас другое дело для вас, морпех.

— Есть, сэр!

— Вы поступаете в весьма исключительное подразделение.

— Сэр! Рейдеры морской пехоты и без того весьма исключительное подразделение весьма исключительного Корпуса, сэр!

— Я о том, что назначение будет… необычным. — Майор смотрит на полковника. Полковник сует руку в карман, бренчит монетами, трогает щеку, проверяя, чисто ли она выбрита.

— Назначение не совсем в Корпус морской пехоты, — говорит он. — Вы войдете в особое международное подразделение: взвод американских морских пехотинцев и рота британских ВДВ под общим командованием. Бывалые черти, каждый показал, что способен выполнить любое задание в любой обстановке. Это ведь верно вас описывает, морпех?

— Так точно, сэр!

— Это крайне необычная штуковина, — задумчиво говорит полковник, — такая, какая военному никогда бы в голову не пришла. Вы понимаете, о чем я, Шафто?

— Никак нет, сэр! Но я различаю сильный душок политики в кабинете, сэр!

Полковник легонько подмигивает, поворачивается к окну и смотрит на купол Капитолия.

— Эти политики бывают здорово привередливы. Все должно быть в точности так, как они сказали. Они не любят оправданий. Вам ясно, Шафто?

— Так точно, сэр!

— Корпусу пришлось побороться, чтобы нас в это включили. Все собирались отдать армии. Нам пришлось действовать через высокопоставленных людей, бывших флотских. Теперь назначение наше. Если мы его провалим, то на свою голову.

— Сэр! Мы его не провалим, сэр!

— Сукин сын Макартур гробит морских пехотинцев почем зря, потому что мы не всегда правильно разыгрываем политические игры. Если вы и ваше подразделение не отработаете без сучка без задоринки, ситуация станет еще хуже.

— Сэр! Морпех не подведет, сэр!

— Командовать будет лейтенант Этридж, выпускник Аннаполиса. Боевого опыта немного, но умеет вращаться в нужных кругах. Он будет осуществлять взаимодействие на политическом уровне. Ответственность за то, чтобы выполнить задание на местности, возлагается на вас, сержант Шафто.

— Есть, сэр!

— Вы будете работать в тесном сотрудничестве с британскими десантниками. Отличные парни. Но я хочу, чтобы вы и ваши ребята утерли им нос.

— Сэр! Непременно утрем, сэр!

— Ладно, тогда идите собираться, — говорит майор. — Вы отправляетесь в Северную Африку, сержант Шафто.

Массивные британские монеты брякают в кармане, как оловянная посуда. Лоуренс Притчард Уотерхауз идет по улице. Он в форме кавторанга ВМФ США. Из этого не следует, что он капитан второго ранга или даже служит на флоте, хотя так оно и есть. А вот насчет США сомнений быть не может, потому что всякий раз, сходя с тротуара, он либо выпрыгивает из-под колес, либо замирает, со скрежетом переводя стрелки своих мыслей на другой путь и тратя уйму умственной энергии на попытку увидеть окружающее в большом зеркале. Здесь левостороннее движение.

Он знал об этом раньше. Видел фотографии. И Алан в Принстоне жаловался, что чудом до сих пор не попал под машину.

Тротуары соединяются под прямым углом, а не плавно изгибаются, как в Америке. Переход от тротуара к улице строго вертикальный. Если бы на голову Уотерхаузу поместили зеленую лампочку и наблюдали за ним сбоку во время затемнения, его траектория выглядела бы как прямоугольные импульсы на экране осциллографа — вверх, вниз, вверх, вниз. Происходи это в Америке, импульсы располагались бы равномерно, примерно по двенадцать на милю, потому что в его родном городе улицы образуют правильную решетку.