– Ясно, – отзываюсь я сухо. – И… и что теперь?

– Теперь вам будет выплачена компенсация морального и физического ущерба – восемьсот двадцать пять тысяч рублей.

В этот момент в моей голове вспыхивает мысль: я смогу оплатить первый взнос за лечение Миши в новой экспериментальной программе! – но Алиса Игоревна продолжает говорить, тут же убивая мою надежду:

– Перед этим вам придется пройти медицинское освидетельствование у терапевта и гинеколога и психиатрическую экспертизу, а также дождаться международного урегулирования данного дела. На все уйдет от трех до шести месяцев, точнее сказать невозможно.

– То есть… – я запинаюсь. – Я не получу деньги прямо сейчас?

– Нет, сожалею, – говорит госпожа Брестова таким тоном, что сразу ясно: ни о чем она не сожалеет, ей совершенно наплевать. И как только такие бесчувственные люди могут работать в таком месте?!

– Да уж, – говорю мрачно.

– Также вы можете бесплатно воспользоваться услугами одного из психотерапевтов комиссии, которые работают с жертвами работорговли и сексуального рабства.

– Ну спасибо, – отзываюсь с иронией.

– Пожалуйста. Наша беседа окончена, если у вас нет ко мне вопросов – вы можете идти. Если потребуется – мы вызовем вас снова.

Я встаю, все еще не веря, что со мной обошлись так холодно. Прощаюсь и выхожу в коридор. Грэй идет за мной следом и окликает:

– Аня!

– Что такое? – оборачиваюсь я и останавливаюсь, глядя на мужчину.

– Во-первых, забей на Алису, она отбитая, – улыбается он.

– Я заметила…

– Серьезно, не обращай внимания. Она работает тут уже без малого пятнадцать лет и банально разучилась испытывать сострадание… С одной стороны, так проще, когда ты почти каждый день имеешь дело с жертвами сексуального и не только насилия. С другой стороны, это действительно пугает, и я понимаю твою обиду…

– Ладно уж, – я пожимаю плечами.

– А во-вторых, я хочу поговорить с тобой.

– О чем поговорить? – уточняю настороженно.

– О твоем брате.

– Что?! – у меня глаза округляются. – Что тебе за дело до моего брата?!

– Я хочу помочь.

– У тебя есть лишние пара-тройка миллионов?

– Дело не в деньгах, а в связях, – говорит Грэй, и я искренне не понимаю, что он, блин, имеет в виду, и какие у него, русского наемника, могут быть связи в сфере детской онкогематологии?!

ГРЭЙ

Идея отправить Мишу – десятилетнего младшего брата Ани, больного лейкозом, – в Шибу, известный на весь мир медицинский центр в Израиле, где занимаются детской онкологией в рамках лечебного туризма, появилась у меня еще несколько дней назад. Но тогда мы еще были в Арабских Эмиратах, так что все мое время и все мои силы были отданы тому, чтобы накрыть наркопритон Фалько и вернуть на родину девчонку. Пришлось этот акт благотворительности на время отложить…

Но я честно собирался заняться вопросом лечения мальчика, как только Аня окажется в безопасности в Москве. Единственное, чего я не мог предположить, – это того, что я в этот момент тоже буду в Москве: со сломанной рукой, перебитыми ребрами, сотрясением мозга и штрафом от недовольного руководства комиссии.

И вот теперь Аня смотрит на меня широко распахнутыми от удивления глазами и спрашивает недоверчиво:

– Связи?! У тебя?! Откуда?!

Логичные вопросы, что тут скажешь…

– Может, доберемся до ближайшего кафе, закажем что-нибудь, и я все тебе расскажу? – предлагаю я девушке. – Ты вроде хотела выпить кофе. А я ничего не ел с утра, честно говоря…

– Я тоже, – Аня кивает и соглашается на кафе, а я мысленно благодарю всех богов, потому что в желудке у меня перекати-поле и жутко урчит.

В кафе неподалеку от офиса комиссии я заказываю себе комплексный завтрак – яичницу с беконом, свежими овощами и хлебом. Аня действительно берет только кофе – самый крепкий, какой только есть в меню.

– Так что? – спрашивает она нетерпеливо, когда я съедаю половину своей порции и отвлекаюсь на несколько глотков фруктового чая.

– Я шесть месяцев жил и работал в Эмиратах, – начинаю я свое объяснение. – За это время мы с парнями спасли немало девушек из России. И одну из них я вытащил из горящего здания после того, как конкуренты бросили в окно борделя бутылку с зажигательной смесью.

– Ого! – восклицает Аня.

– Такие дела, – я пожимаю плечами. – Я даже не знал, русская она или нет… Оказалось – русская. И при этом – жена влиятельного израильского бизнесмена, попечителя клиники Шиба… слышала о такой, может быть?

– Конечно! – отзывается девушка. – У меня же брат болен раком! Неужели ты думаешь, что мы с матерью не смотрели, где и как это лечат в других странах?! Шиба – легенда просто! Передовые технологии, экспериментальные программы, гениальные врачи! Черт, да она в десятку лучших больниц мира входит! – кажется, что девчонка вот-вот начнет хлопать в ладоши.

– Именно, – киваю. – Так вот, этот бизнесмен и попечитель был так благодарен за спасение и вызволение из рабства его любимой жены, что оставил мне свои контакты и сказал, что он мой должник…

– Иии…

– И я думаю, пришло время вернуть этот долг.

– Ты правда считаешь, что он поможет Мише?! – глаза у Ани загораются каким-то неестественным, диким огнем.

– Да, я уже связался с ним вчера вечером, а он уже связался с больницей. Для твоего брата подготовят большую одноместную палату, а Авель переведет на счет клиники сто пятьдесят тысяч долларов. Этого должно хватить на лечение вплоть до полной ремиссии и периода реабилитации. Кроме того, Авель отправит за вами свой частный самолет, который отвезет твоего брата, тебя и вашу маму в Израиль. На борту будет все необходимое медицинское оборудование и врач, чтобы мальчик нормально перенес дорогу…

– О боже, – девушка закрывает лицо руками. Я вижу, что она вот-вот зарыдает, и спешу объяснить:

– Если что – ты ничего не должна мне за это.

– Но я… просто я…

Я не успеваю ничего сообразить и хоть как-то отреагировать, когда Аня резко вскакивает со своего места напротив моего, подбегает ко мне в два шага, наклоняется и крепко обхватывает за шею, обнимая, обжигая теплом своего тела, жарким дыханием и мокрыми слезами.

Блять.

Конечно, я понимаю ее эмоции и даже приобнимаю в ответ, но вот мое тело реагирует на все это совсем не так, как надо, когда тебя благодарят за помощь в спасении смертельно больного ребенка.

Мой член мгновенно твердеет.

Хорошо, что на мне тугие джинсы, хорошо, что я сижу, хорошо, что на мои колени падает конец скатерти.