– Это ещё одна часть плана, которая зависит от многих условий. Мы выступим тогда, когда лорд Чьен решит, что нажим Матаянги достиг высшей точки и лорд Куо будет целиком поглощен отражением атаки. В этот момент мы захватим жизненные центры Империи. Южную армию мы оставим в покое до тех пор, пока не захлебнется наступление Матаянги. После этого мы освободим от всех постов самого лорда Куо.

– Очень правильно, – вставил Рагнарсон. – Если он, конечно, позволит вам это сделать. – Король смотрел поверх головы волшебницы и видел девичье личико в нимбе светлых волос… Проклятие, это надо выбросить из головы! – А что произойдет, если Матаянга воздержится от нападения? Я слышал о том, что люди лорда Куо землю роют, чтобы отговорить их от нападения. Это так?

– Наш план не лишен недостатков. Если он убедит их не нападать, то мы проиграли.

– А разве вы не хотите попытаться спровоцировать войну?

– Нет! Не больше, чем сам лорд Куо. Но почему не использовать в своих целях неизбежные события? Рекрутируя новых сторонников, мы твердим, что в последнее время Шинсан вел чересчур много войн. Новых битв Империя просто не выдержит. Это наш основной аргумент.

– Иногда мне кажется… Впрочем, хватит. Итак, какой конкретный вклад мы можем внести?

– Вы уже вносите, предоставляя нам убежище, где мы можем безопасно строить планы. Кроме того, нам могли бы оказать помощь штурмовые отряды для удара по самому лорду Куо.

– Обсуди все детали с сэром Гжердрамом.

* * *

Дверь, ведущая в коридор, открылась, и из неё вышел Джоси Гейлз и чуть ли не бегом направился в свое жилье, чтобы прихватить там ещё один пакет. Двумя минутами позже он уже говорил с сержантом Вортелем, которого ему предстояло сменить:

– Джек, я хочу, чтобы ты меня прикрыл. Мне надо оттащить это наверх.

– Жена ждет гостей, Гейлз, – сказал Вортел, покосившись на песочные часы.

– Прости, Джек. Но у меня нет выхода. Я вовсе не хочу ехать на твоей шее. Правда. Это много времени не займет. Я отдам долг. Ты же знаешь, что за Гейлзом долги не пропадают. Нет, правда. Я не вру.

– Ну хорошо, – вздохнул Вортел. – Но только не трать зря время.

– Опять вы, сержант? – спросил Тоби, который все ещё стоял на часах у покоев королевы.

Гейлз выругался про себя. Как он мог забыть о том, что следовало подождать смены караула?

– Да, я. Ну не дерьмо это? Еще одно письмо, Тоби. А мне пора в караул. Просто гнусность какая-то.

Тоби постучал в дверь. Гейлз, не переставая бормотать, переминался с ноги на ногу. Второй его визит королеве явно не понравится. Еще меньше ей придется по душе то, что она от него услышит.

* * *

Рагнарсон был готов поклясться, что уже натер на заднице здоровенную мозоль. Кроме того, он не мог выбросить из головы девчонку. Для того чтобы на время забыть о ней, имелось лишь одно лекарство.

– Я ухожу, Дерел. Покажи Мгле проект договора, который мы сварганили позавчера.

Он вышел в коридор, размышляя о том, как воспримет Ингер столь неожиданный прилив нежности с его стороны. Когда такое случалось в последний раз? Пожалуй, минуло больше двух лет с тех пор, когда он днем, бросив все дела, мчался к супруге.

Часовой у входа в зал отступил в сторону и замер по стойке «смирно». Это был какой-то новенький. Рагнарсон его не знал.

– Сколько сейчас времени, солдат? – спросил он.

– Почти семь часов, сир, – ответил гвардеец.

– Благодарю, – бросил Рагнарсон и зашагал по коридору. Перед его мысленным взором маячило личико Ширили, которое вдруг иногда замещал образ супруги. «Я неправильно вел себя с девчонкой, – думал он. – Мне следовало проявить больше сдержанности. Теперь она будет везде таскаться за мной… Если, конечно, мне не пригрезилась моя собственная неотразимость».

Король ощутил некоторую ностальгию по тем временам, когда бегал по девкам и менял возлюбленных по три раза в неделю, не думая о тех, на чьих судьбах это могло сказаться. Вот это были деньки! Он, Насмешник и Гарун были тогда такими молодыми, а политика была игрушкой старых вонючек, давно утративших стремление к подлинным прелестям жизни…

Браги отшатнулся от этих мыслей так, как испуганный конь отпрыгивает от внезапно вспыхнувшего пламени. Он собственными руками убил своего лучшего друга. Второй его друг – Гарун отправился в Империю Ужаса, и о нем с тех пор ничего не слышно. Да, он не во всем соглашался с Гаруном, но как ему сейчас не хватает этого человека! Если бы Гарун был рядом, то с Хаммад-аль-Накиром не было бы никаких проблем. Если бы королем был не сын, а отец, то лорд Хсунг сто раз подумал бы, прежде чем начать отгрызать куски от лежащих рядом с пустыней государств. У Гаруна был нрав маящегося желудком ястреба и не хватало здравого смысла на то, чтобы иногда не отвечать ударом на удар.

Браги вначале замер, а затем мгновенно шагнул в тень колонны. Он находился примерно в сотне футов от дверей в покои Ингер.

Из этих дверей кто-то выходил в коридор. И, узнав выходящего, король весьма удивился, ибо это человек уже целый час должен был находиться на дежурстве.

– Гейлз, будь я проклят, если не займусь тобой как следует, – пробормотал Браги.

Горячее желание повидаться с супругой у короля исчезло. Однако, выждав пятнадцать минут, он все же отправился к ней, как по политическим мотивам, так и из-за не угасающей страсти к Ширили.

* * *

Мир начал ворочаться и потягиваться, как прикованный к постели больной великан, постепенно возвращающийся к жизни. Через два дня после свидания короля с Мглой один из контрабандистов Дантиса принес весть о яростных схватках между Тройесом и Хаммад-аль-Накиром. Богатейшие прибрежные районы Хаммад-аль-Накира все ещё оставались под контролем Эль Мюрида. Нейтральные наблюдатели высказывали мнение, что Мегелин востребует эти территории, как только внутренние регионы будут полностью усмирены. Ученика все считали потерявшим зубы тигром, не имеющим сил противостоять напору роялистов.

Так думал почти весь мир.

Как только правители Тройеса спровоцировали приграничный инцидент, над пустыней снова прокатился боевой клич Непобедимых. Казалось, что облаченные в белые балахоны бойцы вернулись к жизни из давно ушедших времен. Подобно лавине они обрушились на потенциальных агрессоров. Военачальники Тройеса ударились в панику и бросили в бой стоявшие рядом войска, создав тем самым подлинный казус белли. То, что должно было остаться почти обычным и поэтому простительным инцидентом, стало полноценной войной. По пустыне прокатился призыв «Священная земля в опасности!», и когда осела пыль, выяснилось, что Тройес потерял тысячу своих бойцов, а те, кто остался жив, бежали с поля боя.

Узнав об этом, Рагнарсон развеселился.

– Теперь там у многих рожи покраснеют, – заметил Браги. – Держу пари, что Хсунг закатит им тот ещё скандал.