— Я тебе скажу, почему. — сказал Гаскелл. — Потому что ты сперла этот ебаный катер. Вот почему.

— Я не сперла. Я…

— Это ты скажешь легавым. Вот так скажешь, и все. Только начни поджигать камыши, как они будут тут как тут со своими вопросами. Например, чей это катер и как вы оказались на чужом катере и все такое. Поэтому надо выбираться отсюда без лишней рекламы.

Начался дождь.

— Дождя нам и не хватало, — пробурчал Гаскелл. Салли спустилась в каюту, где Ева наводила порядок после обеда.

— Боже мой, Джи совершенно беспомощен. Сначала он сажает нас на мель неизвестно где, затем он затрахивает двигатель, причем окончательно, а теперь он заявляет, что не знает, что делать.

— Почему он не пойдет и не позовет на помощь? — спросила Ева.

— Как? Вплавь? Джи так далеко не доплывет, даже если от этого будет зависеть его жизнь.

— Он может взять надувной матрац и выгрести на открытое место, заметила Ева. — Не обязательно плыть.

— Надувной матрац? Ты сказала надувной матрац? Какой надувной матрац?

— Там, в шкафу, вместе со спасательными жилетами. Его надо надуть и…

— Радость моя, ты у нас самая практичная, — обрадовалась Салли и бросилась наружу. — Джи, Ева придумала, как ты можешь отправиться за помощью. В шкафу есть надувной матрац, там, где спасательные жилеты. — Она порылась в шкафу и вытащила надувной матрац.

— Если ты воображаешь, что я отправлюсь куда-либо на этой чертовой штуке, ты не в своем уме, — отказался Гаскелл.

— Чем он тебе не нравится?

— Ты когда-нибудь пыталась управлять такой штукой? С ним еле справишься и в солнечную безветренную погоду. А в такую, как сегодня, меня просто занесет в камыши. И кроме того, мне дождь очки заливает.

— Ладно, подождем, пока кончится ветер. Хоть знаем теперь, как отсюда выбраться.

Она опять спустилась в каюту и закрыла дверь. Было слышно, как Гаскелл ходит вокруг двигателя и звякает гаечным ключом. Хоть бы как-то завести мотор.

— Мужчины, — сказала Салли презрительно, — претендуют на звание сильного пола, но, как дело доходит до беды, вся надежда на нас, женщин.

— Генри тоже непрактичный, — поддержала Ева. — Разве что может заменить предохранитель. Надеюсь, он обо мне не беспокоится.

— Он вовсю развлекается, — предположила Салли.

— Только не Генри. Он и не знает, как это делается.

— Он, наверное, пользует Джуди.

Ева покачала головой.

— Он был попросту пьян, вот и все. Он никогда ничего подобного не делал.

— Ты-то откуда знаешь?

— Он же мой муж.

— Муж, как же. Он тебя просто использовал, для того чтобы мыть посуду, готовить и убирать за ним. Что он тебе дал? Ну скажи, что?

Ева пожала плечами, запутавшись в собственных мыслях. Ничего особенного Генри ей не дал. Во всяком случае такого, о чем бы можно было сказать словами.

— Я нужна ему, — наконец сказала она.

— Значит, ты ему нужна. А тебе это нужно? Все это риторика женского феодализма. Ты спасаешь чью-то жизнь и еще должна быть благодарной за то, что тебе это позволили? Забудь Генри. Он — пустое место.

Ева ощетинилась. Может Генри и не очень, но она не любила, когда его оскорбляли.

— Гаскелл тоже не подарок, — заявила она и отправилась на кухню. За ее спиной Салли разлеглась на койке и раскрыла «Плейбой» на центральном развороте.

— У Гаскелла есть хлеб, — сказала она.

— Хлеб?

— Деньги, солнышко. Зелененькие. То, что заставляет мир вертеться кабаретообразно. Ты же не думаешь, что я вышла за него замуж из-за его внешности? О нет. Я нюхом чувствую миллион и уж мимо себя не пропущу.

— Я бы никогда не смогла выйти замуж за мужчину из-за денег, — возразила Ева, поджав губы. — Я должна его любить. Правда.

— Ты слишком часто ходишь в кино. Ты что, думаешь Гаскелл меня любил?

— Не знаю. Наверное.

Салли расхохоталась.

— Ева, крошка, ну и наивна же ты. Хочешь, я тебе расскажу про Гаскелла? Он помешан на пластике. Он трахнет чертову шимпанзе, если одеть ее в пластик.

— Ну что вы такое говорите! — удивилась Ева. — Не может такого быть.

— Ты что думаешь, я тебя просто так посадила на таблетки? Ты тут ходишь в одном бикини, а Гаскелл все время пускает слюни. Если бы меня здесь не было, он бы давно уже тебя изнасиловал.

— Ему бы пришлось нелегко, — сказала Ева. — Я занимаюсь дзюдо.

— Ну, попытался бы. Все, что в пластике, сводит его с ума. Зачем ему эта кукла, как ты думаешь?

— Меня это тоже удивило.

— Теперь можешь перестать удивляться, — сказала Салли.

— И все-таки я не понимаю, какое это отношение имеет к тому, что вы вышли за него замуж? — спросила Ева.

— Хорошо, я открою тебе маленький секрет. Гаскелла направил ко мне…

— Направил?

— Доктор Фриборн. У Гаскелла возникла небольшая проблема, и доктор Фриборн направил его ко мне.

Ева смотрела на нее с удивлением.

— И что вы должны были делать?

— Я выступала в роли суррогата.

— Суррогата?

— Как советник по вопросам секса, — объяснила Салли. — Доктор Фриборн присылал мне клиентов, и я им помогала.

— Мне бы такая работа не понравилась, — заметила Ева — Я терпеть не могу разговаривать с мужчинами о сексе. Вам не было неловко?

— Человек ко всему привыкает, да есть и худшие способы зарабатывать деньги. Короче, Гаскелл обратился ко мне со своей маленькой проблемой, и я помогла ему с ней справиться, причем буквально, ну и мы поженились. Деловая сделка. К тому же деньги.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что я получила Гаскелла, а Гаскелл получил пластик. Этакие эластичные взаимоотношения. Женитьба, растягивающаяся в обе стороны.

Ева с трудом переваривала эту информацию. Что-то здесь было не так.

— А как прореагировали на это его родители? — спросила она. — В смысле, они знали, что вы ему помогали и все такое?

— Знали? Откуда им было знать? Джи сказал им, что познакомился со мной в летней школе, и Прингси вытаращил свои жадные маленькие глазенки. Детка, этот толстенький коротышка — продолжение своего пениса. Он способен продать все. Рокфеллеровский центр самому Рокфеллеру. Поэтому он меня принял. Но не старушка-мама Прингшейм. Она долго пыхтела и дулась, но этот маленький свиненок стоял на своем. Мы с Джи вернулись в Калифорнию, Джи получил диплом по пластикам, и с той поры мы занимаемся биодеградацией.