Двумя днями не обошлось. Целую неделю Мила караулила Варьку у подъезда и «вела» по всем магазинам, куда та ездила регулярно. Мачеха сорила деньгами так, будто это были фантики от конфет. При ее-то жадности! Мила поняла, что это такая форма протеста. Варька мстит за свою загубленную молодость, потому что мужа она не любит. Вот и швыряет назло ему деньги, а потом требует новых вливаний, изобретает новые потребности. На самом деле потребность у нее одна: в хорошем сексе.

Этот день Мила не забудет никогда. Крушение еще одной мечты, окончательное разочарование в людях. Неделя бесплодного кружения по столице, подступающая к горлу тошнота при виде всех этих брендовых тряпок и приторной любезности продавцов, бесконечные свертки и фирменные пакеты. Но она наконец дождалась, потому поняла: сегодня Варька едет не в магазин, а на встречу с кем-то. Мачеха слишком уж часто смотрела на часы.

«И чего она так нервничает?» – напряженно раздумывала Мила, а потом вдруг сообразила. Конечно! Этот кто-то ее будущий любовник. Боится, как бы не сорвалось!

Мила, словно кошку, погладила фотоаппарат, висящий на груди: «Спокойно, киса, спокойно, сегодня мы с тобой поймаем рыбку, и ты ее съешь». Хотя она и не рассчитывала именно в этот день сделать эти снимки. Но процесс, как говорится, пошел.

Мачеха остановила машину возле метро. Мила очень удивилась: неужели ее избранник ездит в общественном транспорте? И позволяет себе опаздывать?! Варька вылезла из салона, кутаясь в норковую шубку, и стала неуверенно озираться по сторонам. На нее обращали внимание, и она неуютно себя чувствовала. Мила возликовала: так и есть! Тайное свидание!

Он очень вовремя пришел. Мила слишком часто стала распускать нюни. Так тебе и надо, дурочка! Опять тебя поимели! От стеклянных дверей метро к мачехе спешил… Глебушка, и, кажется, они друг друга хорошо знали.

Она даже про фотоаппарат на время забыла. Сидела в машине, смотрела, как ее любимый подошел к Варьке, поцеловал в щечку, а та сказала что-то веселое, задорное, потому что оба рассмеялись. Потом они сели в ее иномарку и уехали. Вместе.

А Мила все сидела, не видя перед собой ничего, и очнулась, только когда кто-то постучад в стекло ее «Жигулей».

– Эй! Девушка!

Мила опустила стекло:

– Что такое?

– Здесь платная парковка. Вы сколько будете стоять? Полчаса, час?

Она молча протянула парню денежную купюру. Он тут же стал выписывать квитанцию:

– На час, да?

– Да, – ответила она и завела мотор. Парень едва успел отпрыгнуть.

«Вот и все, – подумала она. – Конец мечтаниям сентиментальной дурочки. А у кого-то на даче павлина съели. Вот так-то. Что-то последнее время я частенько вспоминаю этого павлина. Но теперь все. Больше такого уж точно не повторится».

Ей даже было безразлично, любовники они с Варькой или у них просто общие дела. В любом случае Глеб ее предал. Может, специально разыскал мачеху, чтобы сообщить ей, что Людочка Сальникова жива. За деньги, разумеется. За вознаграждение тому, кто нашел украденные бриллианты. Ай да Глебушка! Ай да юродивый! Ведь он точно юродивый. Идиот. И что она в нем нашла?!

Мила вдруг вспомнила Тимку. Один свое уже получил. И этому тоже будет плохо. Она даже знает, что надо сделать. Денежки любишь, Глеб? Накажем тебя и на денежки. Она окончательно взяла себя в руки. Вечером, когда он к ней пришел, накрыла на стол и ровным тоном сказала:

– Иди ужинать.

Он сел за стол голодный, торопливо начал жевать, потом с набитым ртом восторженно сказал:

– Вкусно!

Она медленно, смакуя, подвинула к себе блюдечко с тонко нарезанным лимоном и солонку. Посыпала ломтик лимона, отправила его в рот. Даже не поморщилась. Посыпала еще один – отправила. Посыпала…

– Мила!

– Да?

– Ты не заболела?

– Нет. С чего ты взял?

– Так. Лимоны с солью ешь.

– Я и раньше ела.

– Ну да. Только как-то не так. А почему ты не морщишься?

– Не знаю. Мне… нормально. Ты поужинал?

– Да.

– Вот и славно.

– Знаешь, я хотел тебе сказать…

– Да? – насторожилась она.

– У меня сейчас будет много работы. Напарник заболел.

– И?

– Я целых три дня к тебе не приеду.

– Хорошо.

– Ты не будешь скучать?

– Нет. То есть буду, конечно.

– Мила, я знаю, ты мне не веришь.

– Почему? Верю.

– Но честное слово… – он заколебался. – Ну да ладно, я только тебе, по секрету. Каждый день мне придется возить большие деньги. Ты знаешь, как это делается. У тебя ведь была фирма. Я беру деньги и еду за товаром. Я же экспедитор. Сумма большая, в долларах. Сейчас мы будем к Новому году потихоньку закупаться. Огромные партии. А охранника у меня нет. Но ты не волнуйся. О том, что я буду возить такие суммы, никто не знает.

– Сколько? – машинально спросила она.

– Ну, тысяч двадцать-тридцать.

– Долларов? – уточнила она.

– Да.

– Что ж.

– Но через три дня, как только напарник выйдет, я сразу к тебе. Понимаешь, раньше мне такие суммы не доверяли. Но сейчас так обстоятельства сложились. Может быть, я даже на повышение пойду! – с гордостью сказал он.

– Ну да, – она машинально отправила в рот еще один подсоленный ломтик лимона. И показалось вдруг, что это не соль, а ее собственные слезы. Ах ты Глебушка, Глебушка!

Поздно вечером они разделись и легли в постель. Вместе. Странно, но Мила ничего по отношению к нему больше не чувствовала, даже ненависти. Только разочарование и досаду. Как врал-то!

– Я сказал маме, что мы скоро поженимся, – неожиданно услышала она. И машинально ответила:

– Скоро.

– А когда у нас будет ребенок?

– Ребенок?

– Ну да. Ты же обещала.

– Ах, ребенок. – Она порадовалась, что не стала торопиться и не пошла, как ему обещала, к врачу. – Скоро.

– Здорово!

Глеб полежал немного молча, ждал, что она придвинется поближе. Потом не выдержал:

– Ты сегодня какая-то странная. О чем думаешь?

– О тебе.

– Я тоже о тебе все время думаю. Может, поцелуемся наконец?

Она хотела поскорее избавиться от этого ненужного разговора. Пусть получит свое и успокоится. В конце концов, это не сложнее, чем менять парики. Мокро, потно, жарко и не слишком приятно, но терпеть можно. Хотя бы ради того, чтобы он ничего не понял. А когда поймет, будет уже поздно.

– Нет, я так не могу, – он вдруг отстранился и внимательно посмотрел ей в лицо: – Что-то случилось?