Мила сразу засекла тощего оперативника, который попался ей на глаза в первый же день, когда она заметила слежку за мужем. Поздно вечером он приехал вслед за Тимкой на той же старенькой «Ладе» с тонированными стеклами, проследил, как объект поднялся в свою квартиру, и покрутился возле дома еще с полчаса, глядя наверх. Видимо, был в курсе, где окна Муратова и каково расположение комнат в квартире. Потом опер еще с час сидел в своей «Ладе». Мила подумала, что ее догадка верна: милиция прослушивает Тимкины разговоры. Когда свет в спальне погас, опер уехал. Круглосуточное наблюдение они, выходит, не вели. Мила же дождалась полуночи, спрятавшись на заднем сиденье своей машины. Терпению она давно уже научилась. Главное – дождаться удобного момента.

Их с мужем гараж находился недалеко от дома. Ключ от него весел у Милы на той же связке, что и ключ от квартиры, и от зажигания серебристой «Тойоты». И теперь он пригодился. Ночь. Никого. Даже если ее и заметят, то вряд ли будут выяснять, что здесь делает одинокая женщина. Она ничего не взламывает, просто ставит машину в собственный гараж. Бизнес-леди поздно вернулась с работы.

Не удержавшись, Мила провела рукой по серебристому капоту. Хорошая машина! Ее! Родная! Пусть послужит хозяйке в последний раз! Открыв багажник, она перенесла туда украденные вещи из своих «Жигулей». Делала все четко и быстро. Захлопнув багажник и повернув в замке ключ, вышла, закрыла ворота гаража. Чисто. Завтра любимому мужу будет небольшой сюрприз.

В милицию Мила позвонила рано утром из автомата в метро, чтобы они успели сделать обыск еще до отъезда Тимки на работу. Вдруг он за чем-нибудь полезет в багажник. Но и это не страшно. Если милиция следит за ним, то избавиться от вещей ему будет не так-то просто. Она, улыбаясь, прикрыла трубку носовым платком, как видела не раз в детективах.

– Але? Милиция?

– Говорите, вас слушают.

– Весной ограбили квартиру депутата Государственной думы Сальникова. Я знаю, кто это сделал.

– Кто говорит? Представьтесь, пожалуйста.

– Случайный свидетель. Сегодня ночью я видела, как его зять Тимур Муратов переносил в машину какие-то вещи. Уверена, что они из квартиры депутата.

– Девушка, назовитесь. Кто говорит?

– А это неважно.

И довольная собой Мила повесила трубку. Ничего, разберутся. Дело наверняка на особом контроле у начальства. Это вам не работяг каких-нибудь грабить! И Варька вцепилась, как бульдог. Глотку перегрызет за свои побрякушки. Колечко одно Мила ей пожертвовала, положила в чемодан, оставленный ночью в багажнике Тимкиной машины. Ничего, ради такого дела можно и убытки потерпеть.

На следующий день она видела, как арестовали Муратова. Сразу же после того, как в присутствии понятых достали из его машины чемоданы с крадеными вещами. На всякий случай Мила решила не упускать его из поля зрения и дождаться суда. Ей хотелось быть уверенной в том, что следующие несколько лет любимый муж проведет в месте не столь приятном, как средиземноморский курорт, куда он как раз сейчас собирался. В свой законный очередной отпуск. Нет, милый, не в этой жизни.

…Дело действительно вышло громким. Депутат Сальников рвал и метал. Его дочь, оказывается, вышла замуж за вора! История ее гибели в горах была еще достаточно свежа, чтобы вновь о ней говорить. Об этом писали в прессе, и Мила без труда узнала дату, когда над Тимкой состоится суд. Расследование затягивать не стали. Улик хватало, свидетелей тоже. Варвара Сальникова дала подробные показания. Депутат нажал, и дело Муратова пулей отправили в суд.

Поздней осенью Мила сидела в зале суда в очередном своем парике и затемненных очках и смотрела на людей, которые когда-то ей были близки. А теперь – совсем чужие! Папа выглядел плохо. Под глазами круги, лицо, испещренное морщинами, отекшее. Сдал, сильно сдал. Мила даже могла его пожалеть, если бы не воспоминание о собственных похоронах. Сам виноват. Нечего было после смерти мамы жениться на молоденькой. Показания давала в основном мачеха. Она здорово злилась, и Мила ее прекрасно понимала. Бриллианты-то так и не нашли. Только рядовое колечко. А колье, а серьги с изумрудами? А золотой браслет с великолепным сапфиром и целой россыпью маленьких и средних бриллиантов?

Голос у мачехи сделался визгливым и неприятным. Она требовала для Тимки чуть ли не расстрела. Миле даже казалось, что, когда отец беззвучно шевелит губами, он повторяет свое знаменитое:

– Вар-вар-варра!

Он умолял жену успокоиться, а главное, не перечислять все украденное. Потому что журналисты насторожились. Мила поняла, что по окончании судебного процесса они кинутся терзать депутата: откуда у него такие доходы? Будет скандал, и все из-за Варькиной жадности.

А в целом Мила была довольна. Особенно Мариной. Когда ее вызвали для дачи показаний, любимый муж даже в лице изменился. Мила физически чувствовала, как ему плохо. Он уже был не смуглым, а пепельным. Но все равно еще очень красив. Мила пожалела, что среди судей две женщины. Дадут по минимуму, это уж точно. Больно парень смазлив. И вины своей не признал. Хотя в случае Тимура это, скорее, отягчающее обстоятельство.

Марина говорила невнятно и сильно запиналась. С одной стороны, ей было жалко родителей, а с другой, себя, ведь ее жизнь разбита. Мила чувствовала, что Тимку она любит. И не поверила бы в то, что ее квартиру ограбил именно он, но улики… Ворованные вещи. Других версий у следствия не было. Уж очень все неудачно для Тимки складывалось. У него, бедняжки, даже алиби не оказалось. Он просто спал дома один. И только одна Мила знала, что никаких квартир Тимка не грабил.

– Когда у вас из сумочки пропал ключ? – грозно спросил у Марины государственный обвинитель.

– Я… точно не помню.

Она старалась не смотреть на бедного Тимку.

– А как же ваши показания, данные на предварительном следствии? Вы утверждали, что хватились ключей на следующее утро, после того как ночевали у Тимура Муратова, когда заехали по дороге на работу домой. За личными вещами. Так были ключи?

В зале раздался плач. Мила поняла, что это мать Марины. Такой удар: дочь связалась с вором! Нечего такого жалеть! Наверное, ради мамы Марина и сказала:

– Не было.

– А вы никуда больше не заезжали?

– Никуда.

– Значит, никто кроме Тимура Муратова ключи взять из сумочки не мог?

И приподнявшийся было на своей позорной скамейке Тимка ясно услышал:

– Не мог.

– Марина, ты что?!

– Подсудимый, сядьте!

Он и так рухнул как подкошенный. Нет, не заплакал, но лицо его стало мертвым.

Тут даже Мила его пожалела. Любимая женщина своими руками засадила Тимку за решетку! Какое предательство! Марина могла бы просто отказаться от дачи показаний. Бедняга. А ведь он не брал никаких ключей. И теперь уверен в том, что все три ограбления совершены не без участия Марины, а им просто прикрылись.