с ухудшением условий сбыта продовольственных товаров на «общем рынке», а значит, и финансового положения сельскохозяйственных производителей, правительства соответствующих стран приводят доводы, которые были обусловлены прежде всего опасениями по поводу возможной реакции сельского избирателя.

В ряде стран Запада правящим элитам противостоят организованные и целеустремленные политические силы, отражающие интересы эксплуатируемых социальных групп, и прежде всего рабочего класса. В этих условиях реализация интересов правящего класса наталкивается на серьезное сопротивление, и последнему приходится считаться с ним. Иногда противодействие бывает настолько мощным, что конкретные действия, вытекающие из целевых установок правящего класса, подвергаются серьезной модификации.

Можно встретить случаи, когда на определенных этапах по конкретным вопросам внешнеполитические интересы различных социальных групп совпадают. Во время Второй мировой войны влиятельная часть правящих классов капиталистических государств — участников антифашистской коалиции была заинтересована в победе над странами фашистского блока — Германией, Италией и Японией. В этом отношении ее стремления совпадали с интересами и стремлениями широких народных масс, хотя конечные цели были различны.

Однако такие совпадения нечасты. Если они и имеют место, то сохраняются недолго. При первом же изменении ситуации внешнеполитические интересы антагонистических классов расходятся. Достаточно напомнить о резком изменении позиции правящих кругов Соединенных Штатов и Англии в отношении Советского Союза, наметившемся уже к концу Второй мировой войны и ставшем очевидным после разгрома фашистских держав.

Гораздо чаще имеет место мнимое совпадение, которое объясняется тем, что основная масса трудящихся недостаточно четко осознает свои действительные интересы. Решающую роль в этом, как уже говорилось, играет низкий уровень политической организации трудящихся, слабость авангарда пролетариата, недостаточная информация, воздействие методов манипулирования через массовые коммуникации. Но такое мнимое совпадение не может быть прочным. Рано или поздно его размывает суровая реальность социальной жизни.

В общем внешнеполитические цели и соответственно решения правящей элиты обычно отражают не национальные государственные интересы, а интересы элит или правящих групп, которые его представляют. При этом, поскольку важнейшие внешнеполитические решения принимаются сравнительно небольшим кругом лиц, келейно, большую роль в процессе формулирования целей и принятия решений приобретает личностный элемент. Иногда эта роль так возрастает, что коллизия социальных интересов трансформируется в закулисную игру, смахивающую на придворные интриги. Объяснение принятых решений общественности носит в этих случаях чисто маскировочный характер.

Очень важно учитывать и то, что сформулированные цели и принятые решения могут подвергаться существенной корректировке в ходе их реализации.

Среди субъективных факторов реализации внешнеполитических целей и решений особого внимания заслуживает непосредственный механизм такой реализации — аппарат внешнеполитической службы. По мере расширения значения внешней политики и международных отношений сфера действия и численность этого аппарата непрерывно возрастают. В западной социологической литературе проблемы аппарата внешнеполитической службы рассматриваются преимущественно с точки зрения нормативных функций, квалификации и компетенции персонала. Это, безусловно, важная сторона дела. Однако при таких исследованиях зачастую игнорируется необходимость изучения роли аппарата в системе внешней политики государства и анализ его действий как выразителя социальных интересов.

Проблемам принятия внешнеполитических решений уделяет большое внимание и западная социология. На первых этапах ее исследования концентрировались главным образом на нормативном подходе, в последние годы ею предприняты попытки выявить реальный социальный фон процесса.

В середине 50-х годов прошлого века такого рода попытки предпринимались Р. Снайдером, Н. Бруком и Б. Сэпином[135]. По их мнению, принятие решений является процессом, «который имеет своим результатом выбор из социально определенного числа проблематичных, альтернативных проектов одного проекта, склонного вызвать определенное состояние дел в будущем» [136]. В модель принятия решений вводится понятие социального и политического институционального окружения.

Но выделив понятие «социальное окружение», авторы не дали ему научно обоснованного определения. Под социальным окружением в соответствии с их трактовкой понимается набор разнородных, различных по способам выделения и значению явлений и факторов: общепринятые ценностные ориентации, главные характеристики социальной организации, основные социальные процессы, структура социальных групп, социальная дифференциация и специализация и т. д.

Гораздо четче социальный контекст процесса принятия решений определяется в более поздних работах. Например, К. Дойч, анализируя механизмы выработки внешнеполитических решений в США, выделяет пути уровней воздействия. Первый — социально-экономическая элита, составляющая 2–3 % населения, но держащая в своих руках компании, концерны, корпорации. Второй — политическая и правительственная элита. Третий — хозяева и руководители системы массовых коммуникаций. Четвертый — лидеры мнений. Пятый — небольшая политически активная часть населения[137].

При всей уязвимости предложенной типологии она в большей мере, чем прежние, корреспондирует с реальным положением дел.

То же самое можно сказать о шестиступенчатой схеме принятия внешнеполитических решений, предложенной М. Бре-хером, Б. Стайнбергом и Дж. Стейном (Канада). На первой ступени анализируется группа внешних и внутренних факторов, названных авторами «операционной средой». На второй — передача средствами массовых коммуникаций, отражающими влияние «операционной среды», информации «выносящей решение элите». «Выносящая решение элита» (третья ступень) должна учитывать воздействие четвертой ступени («психологической среды»), т. е. пропустить предполагаемые решения через «фильтр» идеологических и психологических установок. На пятой ступени формулируются стратегические и тактические решения. На шестой нормативно реализуется принятие решений. На всех ступенях осуществляется как прямая, так и обратная связь [138].

Несмотря на существенные упрощения и искажения (недооценку закрытых механизмов социального воздействия), предложенная схема обладает определенным достоинством: сравнительно высоким уровнем формализации, что позволяет подвергнуть ее не только качественному, но и частично количественному анализу.

Одна из специфических особенностей внешнеполитических решений состоит в том, что они принимаются, как правило, в условиях риска, конфликта и неопределенности. Трудности определения этих понятий и тем более измерения приводят часть социологов к полному иррационализму в исследовании природы политики. Одни исследователи полагают, что попытка считать политику наукой должна привести к косности, ибо только риск является чем-то определенным, тогда как возможности всегда только предположительны[139].

Другие исследователи хотя и признают возможность научного подхода к принятию политических решений, тем не менее тоже считают, что главное в процессе принятия решений — это интуиция политика, его личные качества и суждения[140].

Конечно, интуиция играет важную роль в политике, как и в любом другом творческом процессе. Политика — это и наука и искусство, одно другому не противоречит, а присутствует одновременно.

Внешняя политика СССР строилась, как правило, не на интуиции и случайных политических и дипломатических комбинациях, а на научно обоснованных принципах, которые включают в себя познание закономерностей и тенденций общественного развития на базе исторического подхода, классовую оценку социально-политических явлений в прямой связи с внутренней политикой и экономикой страны.

Важнейшую роль с точки зрения влияния среды на систему международных отношений играет не только характер, но и сила воздействия поступающих импульсов. Одним из решающих факторов, определяющих эту силу, является