Виктор забрал у нее пакет с книгой.

– Ну что? Пошли?

– Пошли, – кивнула Рита.

На улице свечерело. Выпал нежный снежок. В синем воздухе красиво горели фонари. Они прошли метров пятьдесят молча, и вдруг Виктор покосился на нее и сказал:

– Рита, ты удивительная девушка.

– Я? – удивилась Рита.

– Да. У тебя не гуляет в голове ветер, в отличие от Нины.

– Ветер? – снова не поняла Рита.

Виктор улыбнулся:

– Да, ветер. Я его называю «мусорным». Помнишь, как в старой песне? «Мусорный ветер, дым из трубы…»

– «…Ангела плач и смех сатаны», – продолжила с улыбкой Рита. – Да, помню. Это ансамбль «Крематорий».

Виктор немного помолчал, задумчиво глядя в пространство перед собой, а потом проговорил – не то с досадой, не то с грустью:

– С Ниной никогда не знаешь, какую еще блажь принесет ей в голову этот ветер. А с тобой все просто и понятно. Только ты не обижайся. У тебя есть свой четкий взгляд на мир – не очень веселый, к сожалению, своя система ценностей…

– Я не очень понимаю.

– Быть может, тебе и не нужно понимать.

– Ну, ясно.

– Что тебе ясно?

– Вы тоже считаете, что я дурочка.

– Вовсе нет. Я считаю, что Нина слишком усложняет жизнь. Вот для чего, по-твоему, существует женщина?

– Чтобы поддерживать мужа… Рожать детишек… Ухаживать за ними.

– Вот! А для чего существует мужчина?

– Чтобы защищать свою семью… Чтобы у детишек всегда был кусок хлеба… – Она смущенно пожала плечами. – Не знаю…

– Ты все верно сказала, Марго. Ты четко знаешь, где добро, а где зло. Знаешь, для чего существует мужчина, а для чего женщина. А у Нины в голове – мусор из разных теорий, взглядов, подходов. Поэтому в жизни ты ориентируешься гораздо лучше, чем она. И знаешь жизнь ты лучше.

– Тогда почему мой муж меня побил, почему у меня нет ни денег, ни крыши над головой? …Да и мужа, считай, нет. А у Нины есть квартира, есть деньги, есть уверенность в завтрашнем дне? Почему у нее есть… вы?

Виктор засмеялся.

– А ты считаешь, что я такой уж замечательный? Может, ей не повезло гораздо больше, чем тебе? А?

Рита недоверчиво посмотрела на своего спутника.

– Да ну, – чуть растерянно проговорила она.

– Вот тебе и «да ну», – улыбнулся Виктор. – Эх, Рита, ты даже сама не понимаешь, какая ты чудесная.

Рита отвернулась, чтобы Виктор не видел, как она покраснела, чтобы не видел глупую улыбку, которая появилась у нее на губах от его слов.

Вдруг он остановился и вгляделся в лицо Риты.

– Подожди, – сказал мягко. – У тебя ресничка упала. Угадай, слева или справа?

– Не знаю. – Рита улыбнулась. – Слева.

– Угадала. Давай уберу.

Он протянул руку к ее лицу и осторожно коснулся пальцами ее щеки. На секунду замер, а потом вдруг наклонился и поцеловал ее в губы. Затем отстранился и вопросительно посмотрел ей в глаза.

– Мы… не должны, – с трудом проговорила Рита.

– Да. – Виктор сдвинул брови. – Не должны. Черт! – воскликнул он вдруг. – И почему я всегда должен делать то, что «должен». И кому я должен, скажи ты мне на милость? Богу? Родине?

– Нине, – тихо сказала Рита. – Вы ей должны. Должны быть хорошим мужем.

Виктор помолчал. Потом вздохнул.

– Ты права, конечно, – нехотя признал он. Сунул в рот сигарету и добавил: – Я должен быть примерным мужем. Должен целовать жену в щечку, когда она ее подставляет. Должен улыбаться в ответ на ее улыбки… Даже когда на душе у меня кошки скребут.

– Не говорите так, – с горечью в голосе попросила Рита.

– Не буду, – со вздохом покорности сказал Виктор. – Я ведь должен быть примерным мужем, а примерные мужья так не говорят. Они вообще не говорят. Только слушают. Как рыбы.

Он немного помолчал, а затем негромко произнес:

– Знаешь, когда мы с Ниной стали жить вместе, я считал себя самым счастливым человеком в мире. Серьезно. Я был уверен, что недостоин ее. И так оно и было. Кем я был? Мальчиком из провинции. Сын инженера и медсестры. А вокруг нее вились художники, писатели. Я искренне ими восторгался. Пока не понял, чего они стоят на самом деле.

Рита внимательно слушала Виктора, разглядывая его симпатичное лицо, которое сейчас, в эту секунду, под этими фонарями, казалось ей удивительно милым и красивым.

Виктор нахмурился.

– Амбиции, тщеславие, обидчивость, ощущение своей избранности… – проговорил он с горечью и досадой. – А на деле – ни свежего взгляда, ни оригинальной мысли. Да что там оригинальной – ни одной живой мысли, понимаешь? Только маски. И слова. Слова, слова, слова.

Он вдруг посмотрел Рите в глаза и проговорил с воодушевлением:

– Вот ты – другое дело. Ты настоящая! И знаешь… Даже не знаю, как сказать. Мы с Ниной вместе уже двенадцать лет, и я ни разу ей не изменял. А когда я смотрю на тебя, я забываю про эти двенадцать лет, про Нину и про свои понятия о чести.

– Это плохо, – сказала Рита.

– Знаю. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Но это так.

Несколько секунд они молчали, и вдруг Рита поняла, что если он сейчас снова поцелует ее, она ответит на этот поцелуй. Потому что он милый, и добрый, и такой интеллигентный, а она устала от одиночества, и ей тоже хочется быть любимой, и тоже хочется, чтобы рядом был такой мужчина – сильный, мягкий, умный и снисходительный.

Но перед глазами у Риты встало улыбчивое лицо Нины, и она отвела взгляд от Виктора.

– Надо идти домой, – сказала она. – Меня ждут дети. А тебя… жена.

Виктор вздохнул.

– Да, – сказал он. – Ты права. Я поймаю такси.

В последующие несколько дней Рита старалась приходить домой попозже, а уходить пораньше, чтобы не пересекаться с Виктором. По дороге домой, сидя в такси, она просматривала в Интернете объявления о сдаче квартиры в аренду, твердо решив уже со следующей недели обзавестись отдельной съемной квартирой, нанять детям няню, а перед этим подарить Нине что-нибудь ценное. В благодарность за все, что та сделала для Риты, Лешки и Лизы.

Головные боли все еще мучили ее, приступы стали реже, но страшнее. Более того, она стала видеть проклятые цифры…

08115036

…там, где их не должно было быть. Например, в день получения первой зарплаты Рита выбегала в кафе пообедать. А когда возвращалась обратно в офис, увидела кое-что такое, отчего сердце захолонуло у нее в груди и забилось быстрее.