– Пару раз. Но это был просто секс, ничего серьезного.

– А разве секс – это не серьезно?

Нина насмешливо поморщилась.

– Слушай, хватит меня грузить. Мы живем в двадцать первом веке, и домострой нынче не проканает. Я доверяю ему, он доверяет мне, и в отношениях наших – полная гармония.

– Странные вы, – тихо сказала Рита. – И ужины ты ему не готовишь. Он хоть не обижается?

– Да на что? На то, что я не умею готовить? – Нина хмыкнула. – Да он даже рад, что я не кормлю его этими пошлыми борщами и котлетами. Женщина у плиты – это картинка из прошлого века. И потом, нынче магазины забиты полуфабрикатами, а разогреть себе пиццу в микроволновке он всегда может и сам.

– Мой Коля меня бы давно выгнал, – сказала Рита.

Нина дернула плечом:

– Так он и выгнал. Выходит, борщи и котлеты здесь совсем ни при чем? Или нет?

– Да, – сказала Рита виновато. – Прости.

– Да ничего. Слушай, Витька говорил, что собирается устроить тебе культпоход в музей.

– Да. Мы с ним говорили об этом. Еще дней десять назад. Но Виктор все время занят.

Нина насмешливо дернула щекой.

– Ничего он не занят. С тех пор как вернулся с конференции, все время шляется по друзьям, художникам и литераторам. Завтра же напомню ему, чтобы он выполнил свое обещание.

Нина не обманула. На следующий день, часов в пять, Виктор позвонил Рите на мобильник. Он уточнил, во сколько она освободится, и назначил ей встречу возле Центрального музея живописи.

Когда ровно в семь часов вечера Рита подъехала на такси к музею, она увидела грузноватую фигуру Виктора, который стоял у мраморного крыльца и читал что-то на экране своего огромного мобильника, приподняв густые брови и улыбаясь. Он был одет в длинное пальто, его редкие волосы были зачесаны назад, но чуть всклокочены ветром, и Рита невольно подумала, что он похож на стареющего странствующего рыцаря.

Рита вышла из такси и подошла к Виктору.

– Добрый вечер! – окликнула она.

Он отвел взгляд от экрана и посмотрел на нее чуть рассеянным взглядом.

– А, привет! – сказал он после секундной паузы и улыбнулся. – Отлично выглядите. Вы подстриглись? И волосы покрасили?

– Полторы недели назад, – сказала Рита с улыбкой.

– Вот как? – Он убрал мобильник в карман. – И как это я раньше не заметил?

Рита пожала плечами и объяснила:

– Мы почти не пересекались за это время. То я поздно возвращалась домой, то вы.

– Да, – согласился Виктор, с любопытством ее осматривая. – Живем в одной квартире, а чтобы увидеться, нам нужен повод. Хорошо, что Нина вспомнила про музей. Ну что, идем?

Виктор сделал руку «колечком».

– Идем, – кивнула Рита.

Она взяла его под руку, и они двинулись по мраморным ступеням к тяжелой дубовой двери музея.

…В музее Виктор вел себя, как ребенок, попавший в магазин сладостей, и его симпатичное, чуть одутловатое лицо оживлялось каждый раз, когда он подводил Риту к очередной картине или скульптуре.

– Вот, смотри, – сказал он, подводя ее к живописному полотну. – Это Ван Гог. Очень хорошая копия.

Рита скользнула взглядом по табличке под картиной. Подумала и кивнула:

– Ван Гог. Я его знаю. Он себе ухо отрезал, да?

– Было дело, – засмеялся Виктор. – Но помнят его не из-за уха. Он начал писать картины поздно, лет в тридцать. До этого был священником. Посмотри, как жирно он накладывал краски на холст.

– Точно, жирно, – согласилась Рита. – Прям как масло на бутерброд. «Вы мажьте, а не накладывайте», – процитировала она старый анекдот и сама фыркнула от смеха.

Виктор не улыбнулся. Рита, поняв, что опростоволосилась, быстро стерла улыбку с лица.

– А вот картина Поля Гогена, – сказал Виктор, перейдя к следующему полотну. – Тоже копия, но тоже прекрасно выполненная. Ты, наверное, знаешь, что последние годы жизни он жил на острове Таити.

– Знаю, – сказала Рита.

Она вдруг вспомнила старый советский мультик, где жирный кот, развалившись возле мусорного бака, вальяжно говорил: «Таити, Таити. Не были мы ни в какой Таити. Нас и здесь неплохо кормят».

Рита улыбнулась своему воспоминанию, но вслух ничего говорить не стала, боясь, как бы снова не попасть впросак.

– Видишь, у него совсем другая манера, – сказал Виктор. – Она напоминает прорисовку пастельными мелками.

– Постельными? – не поняла Рита.

– Да. Множество оттенков, но при этом красочные мазки расположены не плотно друг к другу, а как бы с просветами. Создается эффект трепещущего, живого изображения, видишь?

– Да, – сказала Рита, хотя и не поняла, при чем тут постель. Тем не менее она внимательно оглядела картину, и картина ей понравилась.

…Они еще минут сорок бродили по музею, пока Рита не заявила, что у нее «ноги ноют и спина отваливается».

– Ну, как? – спросил на выходе Виктор. – Тебе понравилось то, что ты увидела?

– Очень, – сказала Рита, почти не покривив душой.

Ей и в самом деле кое-что понравилось, Ван Гог например, с его картинами, которые прямо-таки хотелось съесть. Анри Руссо, потому что его картины были похожи на Лизкину мазню, и в них было много наивной искренности. Еще ей понравились кони в отделе скульптур и мумия кошки в Египетском зале. И еще – скульптура мускулистого голого мужика с крохотным члеником, который вызвал у Риты приступ смеха.

Рита запомнила, что этот мужик – Давид, который убил из пращи великана Голиафа, а праща – это что-то вроде огромной рогатки.

У выхода из музея продавались книги и альбомы с картинами.

– Хочешь какую-нибудь? – спросил Виктор, кивнул на книжный лоток.

– Наверное, – не слишком уверенно сказала Рита.

– Какую конкретно?

– А где картин побольше, – сказала Рита. – И рассказов про них. Чтобы уж про все сразу, а не рассусоливать и не платить за каждого художника по частям.

– У тебя очень деловой подход к искусству! – засмеялся Виктор. – Хотя ты права. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать».

– Это я знаю, – улыбнулась Рита. – Это Пушкин, да?

– Верно, – кивнул Виктор. Он подошел к лотку и сказал продавщице: – Дайте мне вот эту энциклопедию.

Потом расплатился, взял упакованную книгу и протянул Рите:

– Держи. Это мой тебе подарок.

– Спасибо. – Рита взяла энциклопедию, взвесила в руках. – Тяжеленькая.

– Ах, да, прости, – спохватился Виктор. – Я как-то не подумал. Давай я понесу, а дома тебе отдам.