Тем не менее самого Шенгелия в преступных связях никто необвинял. Хотя клуб «Орфей» был местом, в которое, кроме известных людей, любилиприезжать и некоторые главари преступных группировок. Получив все эти сведения,Дронго заодно узнал, что сам Шенгелия был не только владельцем клуба, но исовладельцем престижного модельного агентства, в котором отбирались девушки дляработы на Западе.

В десятом часу вечера позвонила Эльза Мурсаева.

— Я только недавно приехала домой, — призналась она, — менявызывала следователь, которая ведет дело о гибели Аллы.

«Кажется, Валентина Олеговна достаточно рьяно взялась за этодело, — подумал Дронго, — она сегодня провела на работе больше двенадцатичасов. Интересно, почему она так торопится. Ведь могла перенести разговор сМурсаевой на завтра. Неужели хочет устроить со мной негласное соревнование?Первой найти преступников. Иногда бывает трудно понять логику женщины. Напраснофеминистки считают, что мы одинаковые. Мы все-таки разные. Для нее важно найтипреступника, чтобы самоутвердиться и доказать мне свой профессионализм. Дляменя важно найти убийцу, чтобы убедить прежде всего себя в своемпрофессионализме. Вот такие разные подходы».

— О чем она вас спрашивала? — устало спросил он.

— Обо всем, — ответила Мурсаева, — о наших отношениях, о ихжизни с Салимом, о их совместных доходах. Вы знали, что Алла имела акции клуба«Орфей»?

— Нет, — ответил Дронго.

— Пять процентов, — сообщила Мурсаева, — следователь ужеуспела все проверить.

Мальгасаров говорил про десять-двадцать. Значит, онсознательно завысил проценты. Понимал, что даже двадцать процентов акций«Орфея» не равнозначны пяти процентам, нет, даже одному проценту акций нефтянойкомпании Мурсаева.

— Вы тоже об этом не знали? — поинтересовался Дронго.

— Откуда? Я думала, она поэтому и продает дачу, что у неенет денег. А она, оказывается, еще имела акции. И мне ничего не говорила. Дамне и Салим ничего не говорил. Я даже не могла представить себе такое.

— Зато «Орфей», в свою очередь, имел пять процентов акцийкомпании вашего брата. Вернее, не «Орфей», а его президент Георгий Шенгелия. Вызнаете такого человека?

— Знаю, — чуть помолчав, ответила Мурсаева.

— Почему вы мне о нем не говорили?

— Что говорить? Он обычный бизнесмен. Кажется, он ещевладеет каким-то модельным агентством, где работал этот Головин. Они былихорошо знакомы с Салимом, но я не думала, что нужно перечислять всех знакомыхмоего брата.

— У вас есть его телефон?

— Это так важно?

— Мне нужно будет с ним встретиться, — сказал Дронго, — да,это очень важно.

— Подождите, я сейчас посмотрю. У меня где-то записан егономер… — она отошла от телефона, и через некоторое время снова послышался ееголос.

— Запишите. У меня два номера, один, очевидно, мобильный.

Дронго записал номера телефонов и уточнил:

— О чем еще спросила вас следователь?

— Об их отношениях, о наших отношениях с Аллой. Наверно,Головин успел рассказать, что мы иногда ссорились. Я не стала скрывать, чтонедолюбливала Аллу. Хотя мне искренне жаль, что все так произошло.

— А Юрия Мальгасарова? Вы знаете директора клуба?

— Конечно. Салим там часто бывал. Мальгасаров — оченьинтересный человек. Он бывший борец, был чемпионом Москвы. Кажется, он сидел вконце восьмидесятых за какую-то драку.

Дронго сделал у себя пометку, чтобы проверить этот факт. Аего собеседница продолжала:

— Мы часто бывали в этом клубе. Хотя Мальгасаров мне личноне нравился. Он все время пытался за мной ухаживать. Есть такой тип мужчин. Онипочему-то думают, что если женщина одна, то обязательно страдает из-за этого инужно ей помочь.

Он вдруг поймал себя на мысли, что она точно объясняет егоотношения с Линовицкой. Почему он считает, что Валентина страдает из-за своегоодиночества? Может, ей не так одиноко. Может, ей не все равно, с кем именновстречаться и она хочет встречаться именно с ним?

— Но в общем он был нормальным человеком, — продолжалаМурсаева, — кстати, он приходил недавно к Алле, предлагал ей участие в каком-топроекте.

— А он сказал, что приходил к Алле выразить соболезнование.

— Верно. И ко мне приходил. И на четверги ходил…

У мусульман было принято поминать покойного каждый четверг втечение сорока дней. Она говорила об этом траурном ритуале…

— Что он предлагал Алле? Какой проект?

— Не знаю. Она мне говорила об этом две недели назад. Ятогда не придала этому значения. Думала, что она врет, чтобы меня позлить. Яведь знала, что она продает дачу.

— А если ей нужны были деньги, чтобы принять участие в этомпроекте? — вдруг спросил Дронго.

— Не знаю, — смутилась Мурсаева, — я об этом не думала. Мнеказалось, что она все время врет, чтобы оправдать продажу дачи. Не знаю.

— Она дала часть денег Головину, — напомнил Дронго, — может,как раз для того, чтобы начать это дело?

— А если он ее просто убил и взял деньги? — предположилаона. — У Аллы не было способностей вести какие-нибудь дела.

«Она не меняется», — подумал Дронго, усмехнувшись.

— Шенгелия и ваш брат дружили? — спросил он.

— Нет, скорее были деловыми партнерами.

— А с Мальгасаровым?

— Нет. Конечно, нет. Это не человек нашего уровня.

— О чем еще вы говорили со следователем?

— О вас, — неожиданно ответила она.

— Интересно, — улыбнулся Дронго, — неужели я был предметомвашего разговора?

— Представьте себе. Она узнавала, кто именно нанял вас длярасследования убийства моего брата. И, кажется, была несколько смущена, узнав,что я попросила вас заняться этим делом и даже выплатила аванс. Вы знаете, мнедаже показалось, что вы ей нравитесь. Она чуть-чуть нервничала, когда говориласо мной о вас. Вы раньше знали этого следователя?

— Нет, — соврал Дронго, — не знал. Мы сегодня впервыепознакомились.

— Как странно, — сказала она, — неужели вы произвели на неетакое неотразимое впечатление за несколько минут разговора? Хотя, наверно, онаслышала о вас.

— Может быть, — согласился Дронго, — вы приехали к ней намоей машине?

— Да. Но можете не беспокоиться, я уже стараюсь найти себеводителя. Мне рекомендовали одного человека, и сегодня я с ним познакомилась.Если все будет нормально, то завтра мы с ним поедем выбирать новый автомобиль.