Вот и столицы у нас – Москва и Петербург – в вечном соревновании и вечном балансе, неразрывны и неслиянны. Вот и президент наш с премьером таковы же, и вечно все путают, кто есть кто, а потому что П и М. Вот и оппозиция у нас традиционно выбирает либо Пушкинскую площадь, либо Маяковскую, а ныне Триумфальную («После смерти нам стоять почти что рядом: вы на Пе, а я на эМ»). Никто же отродясь не ходил протестовать на площадь Белорусского вокзала, хотя она просторная и (до ремонта) была удобная, – а почему? потому что там негодная парадигма, и Горький там стоит (уже не стоит) совершенно не на месте, и вообще все неправильно – скупка золота и казино, как раз то, что человеку нужно перед поездом.

В свете вышесказанного совершенно понятно, что милицию нужно переименовать в полицию. Потому что на полюсе М народу много, а на полюсе П – нехватка. Надо перетянуть канат в другую сторону. У нас перевыборы скоро[2]. И надо аккура-а-атненько надавить на народное подсознание: П лучше. Правильнее. Когда М – народ бьют дубинками и вообще всякие там евсюковы. А когда П – закон и порядок, и чисто как в Европе, и можно смело переходить дорогу на зеленый свет.

Но у меня к властям – городским и федеральным – небольшая просьба / предложение. Понятно, что вы хотите сделать площадь М (Триумфальную) непрохожей и непроезжей, все там забаррикадировать и создать разнообразные неудобства желающим войти в Концертный зал, метро и прочие заведения культур-мультур. Так можно проще, без заборов. Есть хороший заговор, вот отрывочек:

…чтобы «всякие нечистые духи разскакалися и разбежалися от меня, раба Божия, и во свояси, водяной в воду, а лесной в лес, под скрыпучее дерево, под корень, и ветрянный под куст и под холм, а дворовой мамонт насыльный и нахожий, и проклятый диявол и нечистый дух демон на свои на старыя на прежния жилища; и как Господь умудряет слепцы – не видят, а всё знают, так же умудри, Господи, меня, раба Божия, и на нечистых духов…»

Попробуйте.

А оппозиции, в свою очередь, могу предложить заговор против властей: «На выживание кикиморы»:

«Ах, ты гой еси, кикимора домовая, выходи из горюнина дома скорее, а не то заденут тебя калеными прутьями, сожгут огнем-полымем и черной смолой зальют».

А то всё – долой, долой. А хочется поэзии.

Для себя же я подобрала чудную народную молитву:

«Боже страшный, Боже чудный, живый в вышних, сам казни врага своего диавола, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь. Создай, Господи, тихую воду, теплую росу!..»

Ну а можно серебром и чесноком.

Вот и еще один гость «Школы злословия» отправился к верхним людям. Василий Иванович Шандыбин, бывший депутат Госдумы, «профессор рабочих наук», колоритный товарищ.

Дураком не был, но считать его особенно умным тоже не за что было. Так, хитрован. Был необразован, гордился этим. Дурковал в Думе, косил под «народного» человека: дрался, толкался, мешал говорить, требовал много бесплатных благ для народа, притворялся, что не понимает, почему бесплатных благ не бывает. А может, и правда не понимал. С удовольствием нес дикую чепуху – ведь народу нести чепуху по традиции разрешается: «если разорить Англию и Америку, деньги рекой потекут в российскую экономику», «советский человек был самым счастливым человеком в мире».

Был коммунистом, а как же.

Похож был на Шрека, знакомые дети его так и звали; по ТВ его часто показывали, очень был фактурный. Охотно, непрошено и с вызовом читал стихи – Блока, Есенина, – путая строчки и слова. Рассказывал, что читает Тургенева и Льва Толстого, но, судя по его комментариям, вряд ли отличил бы «Анну Каренину» от романа Швецова «Тля», если, конечно, оторвать обложку.

В студии «ШЗ» держался настороженно, ждал подвоха. Дождался, обиделся. Но рецепт для книги «Кухня Школы злословия» дал. Кажется, суп какой-то из крапивы со свининой. Будто бы народное. Сомневаюсь.

Про него рассказывали, что в Москве носил костюмы «Прада», а когда ехал домой, на Брянщину, переодевался в поезде в родное затрапезное. Не знаю, правда ли. Но вот на публике Василий Иваныч отрицал, что пьет вино и пиво, – «я лучше самогоночку», – а сам-то ценил чилийское красное: приглашенный в числе прочих на презентацию «Кухни ШЗ», получил, как и все гости, в подарок книгу и бутылку вина. Но ему показалось мало, и он подошел к раздаче еще раз и еще, заныкав в результате пять бесплатных бутылочек («мне на утро») и три книжки. Взял бы и еще, но ему не дали.

Вот теперь Василий Иваныч, нестарый совсем, умер. Так неудачно – под самый Новый год, когда на столе и свининка, и самогончик, – на Брянщине он хороший, чистый, 50-градусный, там умельцы себя не обделят.

А все-таки пожил, дурака повалял, в Москву съездил, людей посмотрел, себя показал, демократов обругал, в Лондоне побывал, интервью понадавал, на ТВ был частым гостем, костюмы пошил, вкусно поел и попил. Не всякому дурню такое выпадает.

Жалко мне его что-то. Земля тебе пухом, Василий Иванович!

Шла по Садовой. На углу с Малой Бронной – микротолпа. Прилично одетые люди, среди которых много пожилых дам в хороших меховых шапках, машут белыми лентами, бумажками, чем попало в сторону проезжей части. А по проезжей части едут малокреативные автомобили, как бы протестующие против Путина. Заинтересовалась, подошла. Белые ленточки, белые шарики; все веселые, из машин машут руками.

Самый творческий автомобиль (из замеченных мною) располагал наклейкой с текстом:

ВЖО

ПУ, —

то есть слабо, почти акварельно намекал на желательность смены главы государства. Но так, чтобы, если предъявят претензию, сразу можно было откреститься: а я что, я ничего.

Народ узнал меня (то есть народ смотрит зомбо-ящик, хоть и отрекается). «Ой, это вы?» – спросила меня молодая женщина с девочкой лет восьми, истово махавшей потоку машин. «Ой, а я как раз смотрела “ШЗ” с Ириной Прохоровой. Как вы считаете, Михаила Прохорова выберут?» – «Нет», – честно сказала я. – «А кого же выберут?» – «Путина». Женщина вроде бы огорчилась. – «Но вы за честные выборы?» – «Я – да, – сказала я, – но что толку-то?»

«Вы махайте, – велела мне дама в норковой шапке. – У вас есть белое, чем махать?» – «Вот только это», – показала я пакет с репчатым луком. – «Не годится. Достаньте ей белое что-нибудь!» Тут приятный человек средних лет сбегал в супердорогой магазин «Волконский» и принес мне полиэтиленовый пакет с фирменным логотипом. «Даром дали!» – гордо объявил он.

Учитывая, что в магазине «Волконский» на кассе продается малая жестяночка с конфетами «Вишня в шоколаде» за 850 рублей, не говоря уже обо всем прочем, я не была поражена щедростью магазина, не взявшего с мужика денег за пакетик. Сам он, кажется, пребывал в эйфории и верил, что восставшие пекари «Волконского» – на стороне трудового народа.