– Что с вами? Что с вами?

– Голова закружилась, – пробормотал Олег. – Простите, мадам.

– Мисс! – поправила та.

Он осмотрелся. Зал был заполнен, хотя оставались и свободные места. Надо бы выпить.

– Вы очень бледны, – продолжила между тем Синтия. – Послушайте, это не вас показывали в новостях? Ваш самолет сегодня кувыркался при посадке?

– Да, было дело.

– Вот это да! – заинтересовалась Синтия. – Я ведь и сама когда-то побывала в катастрофе и состоянии клинической смерти! Теперь понятно, отчего вы ослабли. Хотите выпить? Водка с мартини и льдом. Напиток Джеймса Бонда. Кстати, меня зовут Синтия Сич. Я из Ассошиэйтед Пресс, работаю там обозревательницей.

– Олег Розе, Россия. Журналист корпорации «Система Пи». Но, извините, мне неудобно пить за ваш счет. Позвольте, я сам угощу?

Синтия кивнула. Красивый парень, высокий, атлетичный. Она вспомнила, что говорилось в новостях. Разбившийся «Гольфстрим» принадлежал богатейшей русской миллиардерше Ксении Розе, и в нем летел ее внук с профессором-математиком. Профессор, кажется, погиб, а внук… Так это и есть внук миллиардерши? Ого! Наследник гигантского состояния, да еще и – какая экзотика – русский! Этот парень, пожалуй, будет не хуже Джеймса Бонда!

Олег постепенно пришел в себя; помогли коктейль «Дайкири» и Синтия. Странным образом они почувствовали симпатию друг к другу. Так бывает порой, что абсолютно незнакомые люди вдруг видят в собеседнике родственную душу. Банальная фраза «Между ними пробежала искра», кажется, очень точно характеризовала в тот момент состояние Олега и Синтии.

Разговор их, начавшийся с обсуждения авиационного происшествия, быстро перешел на Футурологический конгресс. Оказалось, что эта тема чрезвычайно близка девушке, поскольку жила она в Лос-Анджелесе и по роду профессиональной деятельности занималась всем, что было связано с цифровым бессмертием.

– Я же родилась в Пасадене, и так уж получилось, что с шестнадцати лет стала интересоваться этим вопросом. В то время как раз возникали компании типа «ООО!» со штаб-квартирами в Калифорнии.

– Вот как! – восхитился Олег. – А я в этой области полный профан. Знаю только, что лишь в Америке разрешили официально оцифровывать личности. И то пока лишь в нескольких штатах. Интересно, проблемы у оцифрованных существуют?

Синтия вздохнула:

– В том-то и фокус, Олег! «Бессмертников» по разным оценкам уже около миллиона. Статистики точной никто не знает, потому что данные компании-производители не предоставляют. Это же тайна личности.

– Конечно!

– Так за десять лет чего только не накопилось! Да вот хотя бы такая проблема: религиозная секта «Перезагрузка». Я ею серьезно занимаюсь.

– Это что такое? – удивился Олег. – Никогда не слышал.

– Бессмертники-самоубийцы, – пояснила Синтия. – Понимаете, когда обещана вечная жизнь, у многих пропадает к ней интерес. Вот его личность запечатлена навечно компьютерной программой, и теперь, в случае чего, он продолжит жизнь, как ни в чем не бывало. Сначала бессмертник радуется, строит планы. Собирается, скажем, посетить Тибет, побывать на Луне, слетать на Марс. Летают или копят деньги. А потом некоторым приходит мысль: а куда торопиться? Всегда успею. И наступает апатия. Завести ребенка? Успею. Научиться играть на балалайке? Успею. Проще всего лежать и думать, что торопиться некуда. А если некуда спешить и впереди вечность, то человек и не спешит. Просто лежит и думает. И чем больше он думает, тем лучше понимает, что все это бессмысленно. Ну, слетает он на Марс. Ну, научится играть в биллиард. А зачем? Что это даст? При бесконечной жизни всякое достижение становится ненужным. Понимаете?

– Нет, – признался Олег.

– Это потому, что вы обычный человек. Так вот, они приходят к мысли, что жизнь должна иметь цель. У смертных она есть: жить. Основной инстинкт. А у бессмертников цель пропадает. Им даже плодиться и размножаться не интересно, органы соответствующие атрофируются. Конечно, не у всех. А если нет в жизни цели, зачем тогда она нужна, эта жизнь? Вот так и появилась секта «Перезагрузка». Проповедуют самоубийство. Вербуют сторонников. Ищут способы, как «обнулиться». Целая теория выстроена. И главное, у них наконец-то появляется цель. Смыслом их жизни становится смерть!

– Ничего себе!

К столику подошел качающийся господин. Это был репортер ОРТ Иван Кукабара, хороший знакомый Олега.

– Можно к вам присоединиться? – спросил он у Олега, таращась на Синтию. – Давно не виделись. Есть важные темы. Ты в курсе, что Марго опять беременна? Подозревают, что это снова не Тигран. Некоторые намекают на тебя. Дескать, прямо на Крымском мосту, под покровом ночной темноты.

– Ваня, мы с леди заняты, – отмахнулся Олег. – У нас серьезный разговор не для посторонних ушей. Гуляй, Ваня. Я сам подойду, как освобожусь. Ты где сидишь?

– А вон, видишь? – махнул рукой Кукабара в дальний угол полутемного зала, и на жест его сразу несколько рук ответно взметнулись в приветствии над головами сидящих за столиком.

Олег узнал коллег. АПН, ТАСС, РСН, «Эхо Москвы». Знакомые лица, которые постоянно мелькают на всех мало-мальски значимых мероприятиях. Хорошие ребята, но – не сейчас!

Кукабара обидчиво шмыгнул носом и вразвалочку побрел назад. «Нет, братец, – подумал Олег, – не толстуху Марго ты хотел обсудить, а просто Синтия понравилась!»

Голова слегка кружилась, а мысли стали путаться. Вроде и выпил немного. Эх, как это некстати!

– Вот вы, Синтия, родом из Калифорнии, – нетвердо продолжил он беседу. – Занимаетесь бессмертниками. А, случайно, не пересекались с Яном Штейном?

– С Яном Штейном? – удивилась Синтия. – Вообще-то он друг семьи. Но вы откуда о нем знаете? Сами же сказали, что в этой теме профан?

– Да мне про него Сема рассказал, – пояснил Олег. – Профессор наш, с которым я в самолете летел.

– Это – который погиб?

– Погиб?

– Да, ARD сообщило, что, по сведениям из заслуживающего доверия источника, господин э-э… русский профессор математики умер, не приходя в сознание.

Эх, Сема, Сема! Вот надо было тебе лететь на конгресс по бессмертию, чтобы откинуться! Олег выпил бокал и продолжил:

– Да, летел со мной. Ничего не поделаешь. Но, возвращаясь к Штейну. Он ведь будет на конгрессе?

Синтия пожала плечами:

– Не исключено.

– Вот! Если будет, поможете сделать с ним интервью? – с энтузиазмом произнес Олег.

Синтия неуверенно произнесла:

– Но он ведь не дает интервью. Он такой… Чудаковатый.

Надо было ковать железо, и Олег продолжил напор:

– А попробовать можно?

Она опустила взгляд.

– Не знаю. Вряд ли. Хотя… Не знаю.