После блестящих побед в 1920 году – прорыва у Самгородка и взятия Житомира – последовали поражения и отступление, превратившееся в паническое бегство и переросшее в массовое насилие, редкое по жестокости даже для Гражданской войны. Конармейцы по дороге устраивали резню, еврейские погромы, убивали советских работников. «Краса и гордость революции» проявила себя самым страшным и диким образом: речь шла о сотнях убитых и изнасилованных. Что было делать в этой ситуации? Война еще не закончилась, необходимо было воевать с Врангелем. И тогда было принято решение: расформировать 6-ю дивизию (ту самую, в которой служил Бабель), а зачинщиков предать революционному военному трибуналу. Причем суды должны были руководствоваться «не столько формальной стороной, сколько революционной совестью и важностью переживаемого Первой конной армией момента».

Перед революционным правосудием стояла и другая задача: «Оживить все здоровые и сознательные элементы и поднять боеспособность армии на должную высоту». Это означало, что часть «нездоровых элементов» следовало уничтожить. Была устроена показательная расправа.

Особая бригада Константина Степного-Спижарного окружила 6-ю дивизию и потребовала выдать зачинщиков. В этой бригаде до 30% личного состава составляли коммунисты; она была отлично вооружена, в том числе артиллерийскими орудиями и пулеметами. Сам Степной-Спижарный, сын профессора Московского университета, бывший штабс-капитан, вступил в РКП(б) в 1918 году. Зачинщиков выдали сразу, и в Елизаветграде был устроен публичный суд. Перед судом предстали 387 человек. В первый день 141 из них вынесли смертный приговор и тут же публично расстреляли. Во второй день – еще 57 человек. Командиры были разжалованы и приговорены к различным срокам заключения, но в ознаменование трехлетия революции их помиловали, поскольку это был важный кадровый резерв, и сразу отправили на фронт. Среди них были прославленные Иосиф Апанасенко и Василий Книга. «Прославленный Книга» – пишет о нем Бабель в «Конармии».

Жестокие меры привели Первую конную в чувство, и ее бросили против Врангеля, где она хорошо себя проявила, хотя «вольница» и стремление пограбить никуда не делись. Был такой забавный эпизод: конармейцы захватили знаменитый заповедник Аскания-Нова и тут же начали охотиться на редких животных. Один конармеец захотел прокатиться верхом на страусе и даже вскарабкался на него, но страус насилия не потерпел и сбросил конармейца. Это была «краса и гордость» революции в действии.

Первая конная сражалась в Северной Таврии, пытаясь не дать уйти в Крым конным врангелевским частям. Несмотря на то что конармейцы взяли верх, подавляющее большинство врангелевцев успели уйти за перешеек и затем эвакуироваться в Турцию.

Такой была Первая конная. Позднее «плохие» страницы были стерты из ее истории, над ее имиджем поработала целая бригада драматургов (например, Всеволод Вишневский, «Первая конная»), режиссеров, актеров, художников и композиторов, и образ Первой конной стал идеальным, а ее командиры – неприкосновенными.

Через Первую конную прошли многие выдающиеся военачальники Красной, а впоследствии – Советской армии. Вот как Сталин приветствовал Первую конную по случаю ее двадцатилетия: «Бойцам и руководителям Первой конной армии в день ее 20-летнего юбилея боевой привет! Привет Буденному, Ворошилову, Кулику, Тимошенко, Щаденко, Городовикову, Апанасенко, Тюленеву, Черевиченко, Еременко и другим, положившим основу Конной армии и превратившим ее в грозную силу!» К этому списку тогдашних и будущих маршалов и генералов (это звание в Красной армии введут в 1940 году) следует добавить будущих генерала армии Дмитрия Лелюшенко, маршала танковых войск Павла Рыбалко и некоторых других военачальников, тоже служивших в Первой конной. Правда, практически все старшие военачальники-конармейцы во время Великой Отечественной войны проявили себя не лучшим образом; выдвинулись же те, кто не занимал в Гражданскую видных постов. При таком отношении генсека даже волос с головы этих людей упасть не мог. Исключением стал будущий маршал Григорий Кулик, но об этом поговорим позже. Сталин вспомнил и павших: «Вечная память и слава товарищам Пархоменко, Дундичу, Морозову, Литунову, Бахтурову, многим другим…»

Характерно, что не упоминается ни один из военспецов. Ни Клюев, ни Щолоков, ни Жолнеркевич – никто из тех, кто осуществлял оперативное планирование боевых действий. Между тем Апанасенко (бабелевский Павличенко), разжалованный, едва не расстрелянный, впоследствии дослужился до генерала армии, был заместителем командующего Воронежским фронтом и был смертельно ранен в августе 1943‐го на Курской дуге.

В бреду он представлял себе переправу через Стырь в августе 1920 года. Последними его словами были: «Сыны Революции…» – и адъютант не мог взять в толк, о чем генерал бредит.

Добавлю, что в 1920‐м была создана также Вторая конная армия, которой командовал сначала Ока Городовиков, затем Филипп Миронов. Она сыграла видную роль в борьбе с Врангелем. История Филиппа Миронова заслуживает отдельного разговора. Его, бывшего войскового старшину, кавалера шести царских орденов и двух орденов Красного Знамени, дважды арестовывали, один раз приговорили к расстрелу, затем помиловали и назначили командармом. Второй из арестов случился в феврале 1921 года, а в апреле он был убит часовым в Бутырской тюрьме.

В Гражданскую все было возможно: на месте Миронова мог быть Буденный, а на месте Буденного – Миронов, но все сложилось, как сложилось. Страшное это время – Гражданская война.

САМУИЛ МАРШАК ПРОТИВ ВЛАДИМИРА ЛЕНИНА

Да-да, я о лауреате Ленинской (и четырех Сталинских) премий, кавалере двух орденов Ленина, возможно, самом читаемом в советские, постсоветские и прочие времена поэте, писавшем на русском языке. Ибо все мы родом из детства.

Вот фрагмент одного из первых стихотворений Маршака, напечатанных в Екатеринодаре, тогдашней столице Белого движения на Юге России, объясняющих, наряду с прочими, заголовок этой главы. Стихотворение называется «Нах Фатерланд (Новый походный марш)». Оно было опубликовано в газете «Родная земля» 14 октября 1918 года. В это время уже совершенно ясно определилось поражение Германии на Западном фронте, и было понятно, что окончание мировой войны – дело нескольких месяцев или недель. Как оказалось – дней. Соответственно, германские войска должны были покинуть и территорию бывшей Российской империи. Стихотворение содержало следующие строки:

Поход играет музыкант

На берегу Днепра:

«Нах Фатерланд, нах Фатерланд,

В Германию пора».

Фронт Гинденбурга жадно ждет

Сладчайшей из команд:

«На плечи ружья. Марш в поход.

Назад – нах Фатерланд!»

В Кремле тревожный снится сон

Вождям советских банд…

«Где пломбированный вагон.

Бежим – нах Фатерланд!»

Думаю, не следует напоминать, что в апреле 1917 года в пломбированном вагоне в Россию, проехав через Германию, вернулся Ленин. Идея о том, что большевики – всего