– Вы обратили внимание, как красивы русские женщины и как они легко идут на контакт, – произнес он, когда шансонетка закончила свою арию и, раскланявшись, ушла со сцены. – Сегодня в баре Экспоцентра я дал прикурить сигарету очаровательной девушке, и она охотно согласилась составить мне компанию. Уверен, она бы не отказалась и от романтического ужина. И только предстоящая встреча с Вами удержала меня от предложения.

Шах презрительно усмехнулся:

– Выйдите в фойе. Там пасется не менее десятка девушек, которые только и мечтают о том, чтобы прикурить от вашей зажигалки, а потом улечься с вами в постель. Обычные шлюхи.

– Нет, Селим, Вы к ним несправедливы.

Шах выстрелил в своего собеседника сердитым взглядом. В Россию он прибыл под другим именем, которое было указано во всех соответствующих документах. Банкиру, безусловно, не следовало переходить на личности.

Не заметив недовольства Шаха, Сайбель, как ни в чем не бывало, продолжал:

– ...Но даже если и так, они все равно очаровательны. Впрочем, у Вас на родине... – Сайбель оборвал фразу и болезненно скривился, потому что под столом Шах наступил каблуком на его ногу.

– Перейдем к делу. Вы были на выставке?

– Ах, Селим, как с Вами трудно, – покачал головой Сайбель, старательно демонстрируя обиду. – Конечно, я был на выставке. Видел там вашего протеже и даже имел с ним продолжительную беседу.

Шах подобрался, как почуявший добычу хищный зверь:

– И что, Вы передали ему предложение поработать за границей?

Банкир в ответ отрицательно покачал головой и заметил поучительным тоном:

– Вы все время торопите события. А человека нужно готовить к столь серьезному шагу постепенно. Конечно, если вы не хотите получить от него отказ. Чтобы вы обо мне ни думали, но я тоньше вас чувствую душу таких людей, как мсье... – Сайбель хотел назвать фамилию Лобанова, но, встретившись с ледяным взглядом Шаха и вспомнив, сколь болезненным оказалось его недавнее предупреждение, промолчал. – Это та же рыбалка. Нельзя допустить, чтобы добыча сорвалась с крючка. Поэтому доверьтесь мне. Я сделаю так, чтобы он заглотил наживку. Сегодня я сделал лишь пробный заброс, а подсекать буду завтра.

Банкир немного помолчал и вдруг, вспомнив о чем-то, расплылся в улыбке:

– Кстати! Нашу беседу переводила прелестная девушка по имени Лиза. Весьма целеустремленная особа. Мечтает о богатстве, но вынуждена носить серьги и колечко со стразами. Вот в общении с кем более всего подошли бы напор и натиск.

Шах усмехнулся:

– С чего вы взяли, что ваша Лиза мечтает о богатстве?

Сайбель в ответ снисходительно улыбнулся:

– Поверьте, я повидал на своем веку немало женщин и неплохо разбираюсь в их психологии. Но если Вам нужны факты, извольте. Когда я на прощание поцеловал переводчице руку, она так завороженно взглянула на мой хронометр, что не нужно гадать – , девушка обожает дорогие вещи и украшения. И ее серьги с крупными, но, увы, ненатуральными камнями еще одно тому подтверждение.

Шах знал, что часы швейцарской фирмы «Патик Филипп», которым пользуется Сайбель, стоят не один десяток тысяч евро, но сейчас непроизвольно скосил глаза на левое запястье своего собеседника. Довольно консервативный дизайн: круглый циферблат, плоский корпус, неброский кожаный ремешок. Чтобы определить на глаз истинную стоимость таких часов надо быть специалистом. И то, что простая переводчица смогла это сделать, говорит о многом. Пожалуй, Банкир не ошибся, характеризуя ее. К девушке следует присмотреться. Работая в российском ядерном центре, да еще вместе с Лобановым, она может оказаться весьма полезной.

– У меня будет к Вам еще одна просьба, – обратился он к Сайбелю. – Когда пойдете завтра на выставку, сделайте для меня фотографию вашей переводчицы.

18 мая – понедельник 22.15

Вадим Чигорин с трудом подавил зевок и, отгоняя дремоту, помотал головой.

Егоров в ответ улыбнулся:

– Десять часов, детское время. А ты спишь на ходу.

– Но детей в пять утра не поднимают, как Вы меня, – невозмутимо ответил Вадим.

– Зато ты в Экспоцентре побывал одним из первых, даже до открытия выставки.

– Мне этот Экспоцентр уже вот где сидит, – Вадим демонстративно чиркнул себя ладонью по горлу. – Я его сначала с отошниками облазил, когда они выбирали, куда свою аппаратуру установить. Потом парней из наружки по постам расставлял. Да еще целый день среди посетителей выставки толкался.

Егоров улыбнулся еще шире. Манера Вадима жаловаться на суровые условия службы была ему хорошо известна и вопреки общему смыслу сказанного являлась признаком его хорошего настроения.

– Полагаю, толкался ты не зря?

– Да уж не зря! – выразительно произнес Вадим и, расстегнув молнию на кожаной папке, которую до этого вертел в руках, достал оттуда видеокассету и вставил ее в приемное окно моноблока своего начальника.

На экране тут же появилась общая панорама выставочного зала, а затем крупным планом стенд саровского научно-производственного объединения «Алмаз». Перед стендом, в окружении своих коллег, стоял генеральный директор. Специфический ракурс съемки и бегущее в нижней части экрана время указывали на оперативный характер видеозаписи.

– Тут сначала неинтересно, – заметил Вадим. – Это официальная часть, а для посетителей выставка открылась только после обеда.

Он взял в руки пульт дистанционного управления и перемотал пленку вперед.

– Ага, вот, начинается. Смотрите.

Увидев себя на экране, Вадим потупился:

– Это я случайно в кадр попал.

– Ты прямо как кинозвезда, – подначил его Егоров.

Но смутить Вадима оказалось непросто.

– Не все же Вам одному, Андрей Геннадьевич, перед камерами красоваться, – парировал он выпад начальника и снова взялся за пульт, перематывая пленку.

– Стоп, – скомандовал Егоров, заметив, как к стенду подошли трое посетителей.

Вадим послушно включил воспроизведение, но, рассмотрев заинтересовавших Егорова посетителей, пренебрежительно махнул рукой.

– Это наши, Андрей Геннадьевич. Такие же участники выставки. У них свой стенд неподалеку. Я проверял, – он снова включил ускоренное воспроизведение.

Егоров внимательно смотрел на экран. Перед объективом оперативной видеокамеры проходило множество посетителей выставки, но перед стендом саровского предприятия они не задерживались, и к сидящему за презентационным столом профессору Лобанову никто из них не обращался.

– Я думал, стенд «Алмаза» вызовет больший интерес у гостей, – размышляя вслух, заметил он.

– Продукция очень специфическая и область применения узкая, – пояснил Вадим. – Квантовые осциллографы, электронные дефектоскопы. Чтобы оценить их по достоинству, нужно быть специалистом в данной области. Вот если бы они диверсионный ядерный фугас на своем стенде выставили или атомную бомбу, от посетителей отбоя бы не было, – с усмешкой добавил он. – А вот это интересно! – Вадим сам включил воспроизведение. – Обратите внимание, Андрей Геннадьевич.