Журналист тоже опоздал на пять минут, как и Полунин. Вместо того чтобы подойти к какой-нибудь торговой витрине и терпеливо ждать своего хозяина, он остановился напротив центральных дверей и нелепо завертел головой из стороны в сторону. Шах недовольно поморщился. Не дожидаясь, когда журналист своим глупым поведением обратит на себя внимание охраны гипермаркета, Шах спустился вниз и, пройдя мимо агента, направился в сторону ранее примеченного кафе. Журналист наконец-то проявил сообразительность и, не спеша, последовал за ним. Шах дал ему себя догнать и, не оборачиваясь, негромко сказал.

– У меня есть для тебя новое поручение, Леша. – Почувствовав, как агент внутренне напрягся, Шах поспешил добавить: – Как раз по твоей журналистской специальности. Нужно собрать сведения еще об одном человеке – Борисе Малашенко... Возраст, состояние здоровья, хронические болезни. Хобби, увлечения, особенно спортивные, охота, рыбалка, – продолжал Шах, внимательно сканируя взглядом лица и телодвижения проходящих мимо людей. – Домашний адрес, место проживания, адреса любовниц, основные маршруты поездок. Напряги своих коллег-паппараци. Только не вздумай слить мне информацию из Интернета. Все, что мне требовалось, я оттуда уже взял.

Журналист молчал. По его лицу было видно, что он отнюдь не рвется выполнить задание. Шах решил приободрить агента.

– Ну-ну, Леша, выше голову. Я понимаю, что это сверхурочная работа. Она будет оплачена по двойному тарифу.

Журналист дернул головой, словно его ударили по лицу.

– А потом Егоров отвесит мне по двойному тарифу. Я же чувствую – он буквально дышит мне в затылок!

Шах улыбнулся:

– Насчет него можешь не беспокоиться. С завтрашнего дня он будет дышать очень осторожно, если вообще останется на службе.

Бельков недоверчиво прищурился:

– Это точно?

– Конечно. Я когда-нибудь подводил тебя? – Шах расплылся в добродушной улыбке и для большей доверительности обнял агента за плечи. – А как дела на личном фронте? Ты уже уложил в постель упрямицу Иру?

Бельков снова помрачнел:

– Эта стерва обожала свою старшую сестру и сейчас считает, что мои ухаживания оскорбляют память ее горячо любимой Ольги.

Шах озабоченно покачал головой:

– Так не годится. Если девушка не хочет видеть тебя своим любовником, стань ей другом. Она скорбит о своей погибшей сестре, и ты скорби вместе с ней. Чаще рассказывай ей о том, как ты любил Ольгу и как она любила тебя. Мне совершенно неважно, в качестве кого ты будешь приходить к ней, но ты обязан постоянно бывать в ее квартире!

Бельков виновато опустил голову:

– Ясно.

– А раз ясно, иди и работай. Большие деньги просто так не платят. Их нужно заслужить, – закончил Шах уже совсем другим тоном.

От его первоначального добродушия не осталось и следа.

18 мая – понедельник 15.35

Время тянулось утомительно медленно, и профессор Лобанов, сидящий за столом руководителя выставочной экспозиции НПО «Алмаз», откровенно скучал. Он любил свою работу: сложные и порой откровенно рискованные эксперименты, любил выезды на полигоны, где испытывались создаваемые в научно-производственном КБ изделия, и просто разговоры с такими же увлеченными своим делом людьми. Любовь ко всему этому Лобанову привил прежний начальник КБ и его научный руководитель академик Корчагин. В понимании Лобанова именно этим и следовало заниматься конструктору и ученому, а не расхваливать на выставке свою продукцию, уподобившись ярмарочному торговцу и зазывале. Только ради возможности увидеться в Москве со своим бывшим научным руководителем он согласился на предложение директора производственного объединения лично представлять на выставке продукцию своего конструкторского бюро. Но академик Корчагин погиб вместе со своей семьей в заграничной поездке, и командировка в Москву потеряла для Лобанова всякий смысл. Хотя остальные участники делегации, явно, считали иначе. Большинство из них – такие, как переводчица из отдела технической документации Лиза Дудник, – воспринимали свою поездку в Москву как дополнительный отпуск и возможность за счет предприятия прокатиться в столицу.

– Николай Иосифович.

Оторвавшись от своих мыслей, Лобанов поднял голову.

Лиза беседовала с остановившимся возле стенда посетителем выставки. В плотно облегающем костюме, юбка которого едва доходила ей до колен, и туфлях на высокой шпильке, она смотрелась весьма эффектно. Но больше всего в людях Лобанов ценил порядочность, ответственность, ум и трудолюбие, чего, по его мнению, Лизе как раз и не хватало.

– Николай Иосифович, подойдите, пожалуйста, – повторила она, и Лобанов нехотя поднялся из-за стола.

– Знакомьтесь, Николай Иосифович. Мсье Сайбель, президент французской торгово-закупочной фирмы. Он интересуется нашими измерительными приборами.

Она повернулась к французу и быстро заговорила с ним по-английски. Лобанов уловил несколько раз прозвучавшее слово «доктор».

– О! доктор! – восхищенно повторил вслед за ней француз и протянул свою маленькую сухую ладонь.

Лобанов без особого удовольствия пожал его руку.

– Мсье Сайбель очень рад знакомству и приятно удивлен тем, что продукцию российского предприятия здесь представляет доктор физико-математических наук, – перевела последнюю фразу француза Дудник.

Лобанова покоробило. А француз продолжал увлеченно говорить. Лиза внимательно слушала.

Из ее дальнейшего перевода Лобанов узнал, что француза интересуют квантовые осциллографы, разработанные в его конструкторском бюро. Как мог он объяснил французу назначение приборов и охарактеризовал их технические возможности. Тот слушал очень внимательно и даже несколько раз что-то записал в своем электронном блокноте, но, как показалось Лобанову, так и не уловил суть его рассказа. Тем неожиданнее прозвучало переведенное Лизой заявление француза о том, что он обсудит со своими партнерами целесообразность закупки его фирмой крупной партии квантовых осциллографов. После чего он тепло попрощался с Лобановым, галантно поцеловал Лизе руку, шепнув ей несколько слов, от чего девушка буквально расплылась в улыбке, и удалился.

– Странный тип, – заметил ему вслед Лобанов.

Услышав последние слова Лобанова, Лиза бросила на него презрительный взгляд, но промолчала.

18 мая – понедельник 19.10

Сделав заказ, Сайбель откинулся на спинку стула и повернулся к эстраде, где смазливая ресторанная певичка в коротком облегающем платье, изображающая из себя французскую шансонетку, хриплым голосом исполняла какую-то песню. Шах, расположившийся напротив него и вполоборота к залу, не вслушивался в звучащие с эстрады слова. Сайбель же, напротив, одобрительно кивал.