— Под диваном твои сигареты, — сказал Ингри.

Я залез под диван. Новая пачка нашлась между старым носком и маленькой деревянной лошадкой (откуда, асы и альвы мои, откуда?). Я вытащил лошадку и вручил Ингри. Тот обрадовался:

— О, а Юсуфчик ее полдня искал.

Я не стал спрашивать, зачем арапчонку понадобилась коняшка. Лучше не знать. Многого, как я понял за эти дни, лучше не знать.

— Ты бы вышел в спальню, — предложил я Ингри.

— Нет, я от двери посмотрю.

— Интересно тебе?

— А то как же.

Ингри спрятался за дверью — только острый нос торчал. Я заорал: «Нили, посиди пока на кухне» — и распахнул занавески. Потянул вверх жалюзи. Откинул шпингалет. И вышел на балкон.

Ингри, по-моему, все-таки ждал, что я воспламенюсь или обращусь в камень. Дудки. И все же сощуриться мне пришлось — солнце вывалилось из-за туч и, мокрое, засверкало неожиданно ярко. Надо будет купить темные очки, подумал я. Подставил лицо под свет. И решил не покупать. Потому что, господа мои, вот там, на узком этом балконе, над коробками многоэтажек, над ползшей внизу поливальной машиной: что поливала она в восемь утра? растаявший снег? — и над бегущими за ней маленькими радугами — там вернулось ко мне дивное чувство крыльев. В лицо пахнуло ветром, и почудилось — я лечу, блин, лечу над городом, лечу над драконьей лентой реки, над бесконечной толкучкой МКАДа, над пригородным редким леском в дымке новой листвы — и дальше, над иными лесами и горами. Солнце било мне в глаза, вечно-юное живое солнце, умывшееся в первом весеннем дожде и в струях воды от поливальной машины.

Шторы и жалюзи все же пришлось задвинуть — не перекрикиваться же мне с Ингри через полквартиры? Он подошел, посмотрел уважительно. Почесал длинный нос.

— Ну что я могу сказать? Круто. Завидую. Жаль, что я весь из себя такой законный…

Я немедленно отвесил ему пинка. Он ответил дружеской зуботычиной. А потом вдруг резко посерьезнел.

— Я вот что… Не хотел тебе при всех говорить.

— Ох, не пугай. Какие еще приятные новости?

Ингри порылся в барахолке на журнальном столике и вытащил из-под коробки с пиццей газету почти полугодовой давности. Протянул ее мне.

— Тридцатая страница. Читай. Тут о твоем Наглинге.

Я так и сел на диван.

— Если скажешь, что подделка — убью.

— В том-то и дело, что не подделка. А лучше бы был подделкой.

Я поспешно зашелестел газетой. На развороте, как раз напротив светской хроники, было большая статья. Перепечатка из «Нью-Йорк Таймс», перевод бездарный — но все, что надо, я понял. И фотография-то, фотография…

— Причем, — сказал Ингри, когда я закончил чтение, — обрати внимание. Скотина молчала, пока меч полеживал себе в сейфе. А как стырили, разоралась на всю Ивановскую.

— «По примерной оценке, стоимость похищенного артефакта по сегодняшнему курсу превышает два миллиона долларов», — процитировал я. — Еще бы не разораться.

— Нет, ну ты понял?

— Понял. Не тупой.

— Это ты посмотри, как тебя классно вели. Наглинг стырили в первых числах сентября, так? Ты когда с Касьяновым говорил? Второго, третьего?

— Пятого.

— Во-во. Пятого. Очень все четко сработано.

— Думаешь, Касьянов?

— А кто еще знал?

— Мало ли. У него начальство, у тебя куча каких-то левых людей работает.

— У меня все люди правые. А насчет начальства… Что-то сдается мне, что мужик этот — сам себе начальство.

Я подумал еще. Покачал головой.

— Нет. Не сходится.

— Почему не сходится?

— Про гадалку он откуда пронюхал? Как он мог вообще знать, что нам приспичит погадать по внутренностям дракона? Вроде, у них это не самый общепринятый метод.

— Хель его разберет, какие у них методы. Про волков-то мы не знали.

— В общем, знали. Про «Вервольфов». В частности… очень уж меня плотно должны были курировать.

Мы переглянулись. И завопили одновременно:

— Некромант!

Нили вылетел из кухни с полотенцем в руках.

— Где некромант?

— Вот именно, — сказал я. — Именно что «где некромант»?

Если это и есть желанное последнее слово — пусть пожрет его волк Фенрир.

Следующие недели прошли в какой-то нелепой суете.

Казалось, что проще всего прижать к ногтю Касьянова моего Афанасьича. Однако матерый волкодавище и раньше был непрост, а при нынешней ситуации как бы не получилось, что к ногтю прижмут нас. Ингвульфовых-то ребят в Москве было всего две дюжины, ну, по миру еще можно пособирать, но развязывать открытую войну нам было не ко времени. В общем, назначили мы новую встречу в Старом Бору — так называлась касьяновская дача.

Параллельно я отправил группу под начальством Нили на охоту за единственной нашей ниточкой — лисичкой Ли Чин. Нили, с одной стороны, очень не хотелось меня оставлять, когда вокруг все так шатко. С другой, он горел желанием поквитаться с рыжей бестией. Поворчав и взяв с ингвульфовых ребятишек слово, что за мной — глаз да глаз — он отбыл в Тайланд. А мы отправились на свидание под елями.

Кэдди вновь прошуршал по гравию. Казалось, ничего не изменилось, только вместо опавшей хвои звук колес заглушала теперь весенняя грязь вперемешку со снегом. В лесу снег лежал еще плотно, лишь под корнями елей кое-где подтаяло, да на солнечных днем пригорках вылезло первая трава. Встреча вновь назначена была на вечер. Мне совсем не хотелось, чтобы старина Касьянов пронюхал еще и о моем новом статусе полукровки. Его ведомство столь увлечено внутренней политикой, что не погнушается при случае перейти и на внешнюю.

Беседку тоже окружал талый снег, однако я настоял на том, чтобы беседа состоялась на свежем воздухе. В этот раз двое из ребятишек Ингвульфа, не скрываясь, маячили у меня за спиной. Касьянов уже сидел в беседке, облаченный в потрепанный армейский полушубок и смушковую шапку — прямо боец Первого Белорусского. Или, точнее, партизан. На столе красовался самовар и блюдца с вареньями. Фонарики все так же подмаргивали под навесом, только теперь вместо мошки в белых лучах кружились редкие и мелкие снежинки.

Хозяин встал и пошел мне навстречу, с улыбкой протягивая левую руку. Интересно, подумал я, а если правую пожать — протез отвалится?

— Чайку?

— Спасибо, уже пил.

— Чего покрепче?

— И с этим подождем.

Уселись. Скамейки укрыты были плоскими подушками, так что холод не ощущался.

— Если вы, Ингве Драупнирович, обеспокоены обстановкой — я могу гарантировать, что на наших деловых отношениях и на работе предприятий это никак не скажется.