— Стрелы! — командует эльфийка, и тут же какая-то совсем юная девчонка протягивает ей полный колчан. Конечно, это не безупречные изделия эльфов, но на такой дистанции и они сойдут. — Неси еще, — добавляет она, забросив колчан за плечо и вскидывая лук. Девчушка кивает и срывается с места.

Вал из утыканных стрелами трупов в проломе мешает гуллям, оркам удается прижать щиты к палисаду, перекрывая лаз. Саэна взбегает на площадку частокола, и ее лук снова оживает. К счастью, огров было только трое, новых проломов нет. В других местах оркам также удается блокировать проходы, и теперь тварей просто отстреливают с площадок на стенах. Вскоре бой затихает, Саэна вешает лук на плечо и, растирая онемевшие от дикого напряжения руки, идет в сторону здравницы, куда уже сносят раненых. Туда же спешит Нерен с коротким окровавленным мечом в руке, на скуле травника — рваная рана от когтей гулля.

Сегодняшний день сильно повлиял на Саэну. Эльфийка больше не видела перед собой темных злых орков, она видела отчаявшихся женщин, защищающих своих детей от хищников всем, чем только можно. И она твердо решила, что эти женщины должны быть в состоянии противостоять любым агрессорам. А как это сделать, она уже знала.

На подходе к поселку меня кольнуло недоброе предчувствие, там определенно что-то случилось. В ближайшей стене можно было различить на скорую руку заделанный пролом, стены и земля в бурых пятнах, многие орки перевязаны. Но гораздо больше меня поразило необыкновенное зрелище. На выровненной площадке установлены дощатые щиты с нарисованными мишенями, в пятидесяти метрах от них десяток орчанок с охотничьими луками натягивают тетивы, а возле строя этаким армейским прапорщиком, гоняющим новобранцев, прохаживается Саэна. Стройная фигурка эльфийки на фоне более массивных орчанок выглядела особенно тоненькой (кстати, орки считали, что она мало ест, вон как вся исхудала, и при каждом удобном случае пытались ее накормить).

— Ровнее держи, левую ногу вперед, дальше, тетиву не дергай, спускай плавно, смотри не на лук, а вдоль стрелы на цель. — Серебряный голосок с командными интонациями разносился над полем.

Из-за частокола за неповторимым зрелищем наблюдало, похоже, все население поселка. Я поставил на место отвалившуюся челюсть и махнул рукой, возобновляя движение хлебного каравана.

Через пару дней вернулся Снупи и принялся восторженно рассказывать о последствиях нашего рейда. Когда разведчик повествовал о реакции на ограбление Сильвата, меня опять посетило чувство дежавю.

— А потом он стал потрясать в воздухе кулаками и орать: «Наш домен просто нагло ограблен, меня обворовали, сколько трудов, сколько денег, все пропало, погибло…» — повествовал Снупи, и тут я вспомнил. Ну конечно, это же почти слово в слово монолог обокраденного стоматолога Шпака из бессмертного фильма «Иван Васильевич меняет профессию»:

«А меня обокрали. Посмотрите, как обработали мою квартиру. Это же все, все, что нажито непосильным трудом, все же погибло… портсигар золотой отечественный, магнитофон заграничный, пиджак замшевый…»

Дальше Сильват поехал с предъявами к графу Штрайну, на границе их владений и состоялась встреча. Монолог Сильвата можно было свести к двум словам — «верни чужое», причем он повел себя в точном соответствии со своим прототипом из кинокомедии — количество украденного сразу возросло: «Два магнитофона заграничных, два портсигара».

В ответ на обвинения обидевшийся Штрайн в совсем не подобающих дворянину выражениях послал барона куда подальше. Сильват пригрозил жалобой королю, на что граф сразу выдвинул встречный иск, обещая привлечь барона за клевету. Можно было не сомневаться, в жалобе Сильвата королю будет фигурировать уже что-то вроде: «Три портсигара, три магнитофона, пиджак замшевый, три пиджака…»

Здесь с почетом принимают оторви-сорвиголов.

В. Высоцкий. Баллада о вольных стрелках

Нападение показало всю недостаточность нашей обороны, если бы огров было хотя бы пяток, поселок могли вырезать. Надо сделать долину настоящим домом, в который нет хода врагам.

Для начала построили стену в виде частокола с воротами, перегородив ущелье, служащее выходом из кратера. Некоторые сложности доставила речка, вытекающая из долины по этому самому ущелью. Но она была небольшая, и мы вышли из положения, построив мостик и стену прямо поверх него. А чтобы никто не поднырнул, соорудили под мостиком крепкую решетку из стволов лиственницы, не гниющей в воде.

Вторым шагом была очистка всей долины от опасных форм жизни и нежити. Зрелище было еще то: цепь воинов, прочесывающая лес, а сзади Нерен с Саэной с какими-то сложными амулетами из связанных веточек, похожими на астролябию. Амулеты безошибочно определяли присутствие врагов, служа контролем качества наших зачисток. Правда, Саэна настояла на том, чтобы волков, медведей и прочих «нормальных» хищников мы просто выгоняли из долины, не убивая, тоже мне зеленый патруль. Я согласился, зато при таких условиях нам активно стали помогать дриады и нереиды, точно идентифицируя логовища гуллей, оборотней и прочей мерзости, которую они не считали частью леса. После прочесывания последнего участка Нерен долго тряс своим амулетом, а потом заявил: в кратере больше нет врагов и хищников, можно закрывать ворота. Отныне вся долина — это наш дом.

Ворота захлопнулись, первая пара часовых взошла на деревянную башню палисада, и над ней торжественно развернулось пурпурное полотнище с зеленым драконом (Саэна вышила). Наша долина в безопасности, гордо подумал я. Как же я ошибался…

Саэна шла краем картофельного поля, осматривая растения. Эльфийка удовлетворенно кивнула сама себе, ботва буйно разрослась, большинство побегов цвело. Какова их ценность как овоща, эльфийка не знала, но какие у них красивые цветы! Белые, похожие на мрамор, нежно-розовые или фиолетовые соцветия неплохо будут смотреться не только на огороде, но и в палисаднике перед домом.

У ног девушки отирался Хика — совсем молоденький дикий кабанчик, с еще не полностью пропавшими поросячьими полосками на боках. Хика рано осиротел, а сердобольная Саэна подобрала его и вырастила. Жил Хика в роще дриад, где охота была запрещена, впрочем, все обитатели долины уже хорошо знали питомца эльфийки и, несмотря на прожорливость и шкодливость, любили его. Еще бы, сообразительное наглое создание, убедившись в своем особом статусе, взяло за правило регулярно ошиваться в поселке. Всем своим видом показывая, какой он голодный и несчастный, хитрый поросенок стучался пятачком во все двери, выпрашивая себе покушать чего-нибудь повкуснее. А за эльфийкой Хика бегал хвостиком, как хорошая собачка.

Сегодня Саэна пришла не только осмотреть поле, надо было поговорить с родными, а то они там все извелись. Эльфийка достала шар дальновидения и, повернувшись так, чтобы за ее спиной было цветущее поле, произнесла заклинание. Элленор откликнулся сразу, как будто ждал вызова все время, может, так оно и было.

— Здравствуй, — нежно проворковала эльфийка.

— Здравствуй, блудная внучка, — бледно улыбнулся ей из шара дед, — спасибо, хоть соизволила добраться до шара дальновидения.