Мне-то сначала показалось, что это очень умно – под благовидным предлогом, впрочем, чуть надуманным (поискать волшебных светящихся палочек, которыми до зубов вооружились другие дети), за пару минут до начала представления выйти из зала, сразу пойти на второй этаж, в кафе, и с облегчением отдаться обсуждению абсолютно увлекательной темы – какого цвета будет салон в твоей новой машине. Вернее, в моей. Это можно обсуждать очень долго. А когда эта тема будет исчерпана, сама собой появится другая – заказывать ли предпусковой обогреватель.

Дело в том, что эти холода не прошли для меня даром. Машина один раз очень подвела меня. И, по идее, предпусковой обогреватель, который греет не только двигатель, но и салон задолго до того, как ты подойдешь к машине, лишним в ней не будет. И дети будут, кстати, согреты.

Нельзя сказать, что они в эти холода намерзлись. Они, например, не ходили в детский сад. Ваня был откровенно рад этому. Он был настолько рад, что, когда я наконец объявил ему, что сегодня он пусть собирается в детский сад, он страшно переполошился. Он уже, наверное, думал, что больше никогда не надо ходить в детский сад. Нельзя сказать, что это такое уж для него наказание. Там, в конце концов, Катя его встречает как родного.

Нет, конечно, он ничем не напоминает в этом смысле другого Ваню, которого папа возил на санках каждое утро специально каждый раз разной дорогой, чтобы мальчик не заподозрил, куда это они едут ранним утром по свежему снегу. И все равно, мил-человек, ребенка не обманешь, и Ваня начинал подозрительно оглядываться по сторонам, а потом тревожно говорил своему папе:

– Ой, чувствую я, ты меня в детский сад везешь…

Нет, Ваня относится к детскому саду гораздо лояльней. Но без фанатизма. Это Маша вообще не может жить без детского сада. То есть дело, конечно, не совсем в детском саде. Когда они не пошли из-за морозов в первый день, Маша даже как будто обрадовалась и чуть не весь этот день смотрела мультики по большому телевизору, который очень кстати к этим холодам починили. А на второй день она подошла ко мне и спросила:

– Папа, что, я снова не пойду в детский сад?

– Ты не рада? – переспросил я.

– Ну, еще один день я выдержу, – сказала она.

– А два дня?

– Не выдержу, – пожала она плечами.

– И что будет? – спросил я.

– Умру, – просто сказала она.

– Это из-за Вадика? – спросил я, и сердце мое оборвалось, ибо я знал ответ.

– Да, – подтвердила она.

– Погоди, – сказал я, – но ты же говорила, что он перестал приносить тебе по утрам из дома конфеты.

– Да. И я теперь его еще больше люблю, папа, – вздохнула Маша.

То есть он мучает мою дочь. Он истязает ее, этот маленький паршивец. То приносит конфеты, то не приносит. И когда не приносит, это еще хуже, чем когда приносит, потому что она страдает и, черт его знает, в самом деле любит его еще больше. Когда-нибудь у меня будет больше времени, я погружусь в эту проблему с головой и обязательно как-нибудь решу ее. Может, надо купить ей конфет на целый год вперед и выдавать по одной каждое утро. Правда, что-то подсказывает мне, что так я эту проблему могу и не решить.

У Вани с Катей в его группе отношения другие, просто дружеские. И с детским садом его не связывает ничего личного. Поэтому, когда я объявил ему, что пора в детский сад, Ваня очень занервничал.

– Папа, – лихорадочно объяснял он мне, – понимаешь, я очень хочу сыра. И кашу я съем. Пойдем поедим сыра и каши. Сядем все вместе – я, ты, Маша, мама. Поедим сыра. Потом посмотрим «Питера Пэна». Потом вы спрячетесь. Я буду вас искать. У нас же большая дружная семья. Мы должны быть вместе.

Я смотрел на него с огромным удивлением. Ваня произносил все это чудовищной скороговоркой, но он хотел, чтобы его поняли, и поэтому говорил очень отчетливо, и я понимал каждое слово, абсолютно каждое. То есть когда он говорит так, что нельзя разобрать ни слова (а так случается время от времени), то это значит только, что он предпочитает замкнуться в себе. Нет, Ваня в это утро не хотел идти в детский сад.

– Я хочу сыра, папа! – повторял он, когда я надевал на него куртку. – Понимаешь, сыра!

– А я хочу пить, – говорила Маша. – У меня питьевой завтрак.

Но она-то еще больше хотела в детский сад.

– Ваня, ты будешь завтракать в детском саду, – сказал я. – Это понятно?

– Понятно, сэр, – буркнул он.

От «Питера Пэна» была очевидная польза.

И вот, сидя в кафе на втором этаже Театра клоунады, я понял, что салон машины моей будет бежевый. Ну, маркий, конечно. Но надо. Есть такое слово – надо. Когда очень хочется, то надо.

А без предпускового обогревателя можно и обойтись, в конце концов. Потому что на него денег не осталось.

И вот все это мы с моим товарищем решили и пошли в зрительный зал, потому что совсем скоро должно было начаться второе действие. Я пришел с четырьмя волшебными светящимися палочками, потому что столько у нас в этот день было детей (у Саши есть старшая, почти четырехлетняя, сестра Оля). Клоуны перед началом действия позвали Сашу на сцену и передали ей облако из воздушных шариков.

А я никак не мог отделаться от мыслей про этот бежевый салон. Вообще-то очень глупо заказывать машину с таким салоном. Ведь я, в конце концов, не один в нем буду сидеть. Дети очень любят ездить со мной в машине и есть, давясь, осколки шоколадной скорлупы из раздавленных киндер-сюрпризов, и пинать друг друга грязными ботинками. Конечно, думал я, дети быстро сделают этот бежевый салон черным. Ну и что теперь, отказываться от бежевого салона?

Вот так я мучился, пока не увлекся другим сюжетом.

Девочка Лиза стала там обладательницей золотого колечка. Оно помогало ей жить. Оно исполняло любую ее мечту. И тогда я все решил насчет этого салона окончательно. Ну конечно, бежевый. Ну, может у меня, в конце концов, быть хоть одна своя мечта, которую я могу исполнить для самого себя?

Мы с Машей и Ваней пошли на спектакль «Белоснежка». Перед спектаклем в фойе театра был концерт. Детям предлагали спеть и сплясать. Доверчивые дети пели и читали стихи, уверенные в том, что им что-нибудь подарят. Маша тоже вышла на сцену. Но оказалось, что наградой им будет просмотр спектакля.

Маша была в страшной ярости. Она даже не хотела заходить в зрительный зал. Она едва дождалась, пока мы приедем домой. Она попросила Ваню встать на стул и рассказать стихотворение. Мальчик очень обрадовался и сгоряча прочитал не одно стихотворение, а два.

– Спасибо, Ваня, – сказала Маша. – А теперь мы идем смотреть мультик. Вот зрительный зал. А-а, у нас билетов нет.

Она купила у мамы два билета, проверила, на свое ли место села.

– А подарок? – спросил Ваня.

– Мультик! – торжествующе сказала она. – Будешь смотреть мультик.