Наконец мы добираемся до ограждения. Несколько секций бетонной стены повалены. Земля покрыта цементной пылью, из обломков торчит арматура. Мы с Джабаром укрываемся за покосившимся участком стены. Я выглядываю из-за угла.

Ничего.

Вокруг базы — расчищенный участок, словно пыльная дорога, огибающая базу по периметру. Ничейная земля. В нескольких сотнях ярдов — холм с тысячами каменных плит, которые торчат из земли, словно занозы. Холм-дикобраз.

Местное кладбище.

Я хлопаю Джабара по плечу, и мы бежим туда. Может, сегодня роботы не патрулируют периметр. Может, они слишком заняты тем, что без причины убивают людей. Джабар обгоняет меня, и его коричневый халат растворяется в облаке пыли. Я мчу изо всех сил, пытаясь не отстать.

И вдруг раздается звук, которого я так опасался.

Откуда-то доносится вой электромотора. Самоходная турель. Они постоянно патрулируют эту узкую полоску ничейной земли — и похоже, никто им не сказал, что сегодня выходной.

У СТ четыре длинных и тонких ноги с колесами, а наверху — карабин М-4, настроенный на стрельбу очередями, с оптическим прицелом на стволе и большим магазином сбоку. Движения ног координируются таким образом, чтобы ствол не дергался. Когда эта штука двигается, ее ноги с невероятной скоростью перелетают через камни, но сам карабин с прицела не сбивается.

И данная турель гонится за нами.

Слава богу, что мы уже почти выбрались с ровной поверхности, а значит, и за периметр базы. Вой мотора все громче. У самоходной турели визуальная система наведения, поэтому облако пыли должно нас скрыть. Джабар быстро, уверенно бежит прочь из «зеленой зоны», и я вижу лишь развевающиеся полы его халата.

Вдох. Выдох. У нас все получится.

Вдруг раздается запинающееся щелканье дальномера: СТ включил ультразвуковой дальномер ближнего радиуса действия. Ультразвуку пыльная буря нипочем, а значит, турель знает, что мы здесь. Дело дрянь. Интересно, сколько еще шагов я успею сделать?

Один, два, три, четыре. Один, два, три, четыре.

Из дымки возникает надгробие — просто покосившаяся, зазубренная плита, торчащая из земли. Затем появляется еще десяток таких же. Пошатываясь, я иду между могилами, хватаюсь за надгробия, чтобы не упасть, и они холодят потные ладони.

Щелканье почти перешло в непрерывное жужжание.

— Ложись! — кричу я Джабару. Он ныряет вперед, исчезая в какой-то яме. Карабин дает очередь, и грохот стрельбы перекрывает все остальные звуки, даже вой бури. Осколки надгробия ударяют по правой руке; я оступаюсь и падаю на живот, а затем пытаюсь отползти за камень.

Щелк-щелк-щелк.

Джабар за раненую руку тащит меня через бугорок, и я сдерживаюсь, чтобы не закричать. Мы оказываемся в небольшой канаве, окруженной каменными осколками высотой по колено, которые вкопаны в песчаную землю. Могилы разбросаны по холму беспорядочно; между ними то там, то сям виднеются островки невысокой травы. Большинство надгробий лишено каких-либо опознавательных знаков, но на двух-трех кто-то недавно нарисовал краской из баллончика какие-то символы. Здесь есть и другие могилы, с надгробиями из резного мрамора. Вокруг третьих построены стальные клетки; эти могилы украшены лишь остроконечными крышами.

Щелк, щелк, щелк.

Звук работающего дальномера стихает. Прижавшись спиной к Джабару, я быстро оглядываю свою рану. Татуировка на правом плече — флаг Оклахомы — безнадежно испорчена: осколки камней превратили в лапшу половину орлиных перьев, которыми украшен боевой щит оседжей. Я показываю руку Джабару.

— Смотри, приятель, что эти гады сделали с татуировкой.

Он качает головой, прикрывая рот рукавом, и я не вижу, улыбается Джабар или нет. Кто знает, может, мы еще и выберемся из этой передряги.

Внезапно пыль исчезает.

Над нами проходит гроза — огромная масса кружащейся пыли пересекает периметр, поглощает «зеленую зону» и движется дальше. Теперь в голубом холодном небе ярко светит солнце. В горах воздуха почти нет, и поэтому тени резкие, словно намазаны кровельным варом. Я вижу облачка, вырывающиеся изо рта при выдохе.

То же самое могут увидеть и роботы.

Пригнувшись, мы бежим между огромных гробниц, защищенных синими и зелеными стальными клетками. Куда мы направляемся, я не знаю, и надеюсь лишь, что у Джабара есть план, в соответствии с которым мы должны выжить.

Через пару минут краем глаза я замечаю вспышку: самоходная турель едет по неровной тропе в центре кладбища, крутя карабином во все стороны, и солнечные лучи отражаются от оптического прицела на стволе. Кривые ноги машины вибрируют, но сам ствол не шелохнется, словно сова на ветке.

Я ныряю за надгробие и приземляюсь на живот. Джабар тоже нашел укрытие в нескольких футах от меня. Он тычет куда-то в сторону пальцем; глаза под запыленными бровями смотрят встревоженно.

Проследив за его взглядом, я вижу наполовину выкопанную могилу, где с комфортом упокоится какой-нибудь афганец. Над ней новенькая стальная клетка — и тот, кто здесь работал, свалил ко всем чертям, забыв ее запереть.

Стараясь не шевелиться, я кручу головой, осматриваясь. Самоходной турели нигде не видно. Где-то рядом на низкой высоте летит беспилотник, и звук его мотора — «топ-топ-топ» — звучит как смертный приговор. И где-то неподалеку турель изучает надгробия, ряд за рядом, пытаясь обнаружить силуэты человеческих фигур или засечь какое-либо движение.

Я потихоньку ползу к могиле и, придерживая раненую руку, закатываюсь в нее. Джабар уже лежит там, и стальные прутья клетки отбрасывают косые тени-полосы на его лицо.

Прижавшись друг к другу, мы лежим на спине, пытаемся переждать «часовых». Каменистая земля холодна, как лед, и тверже, чем бетонный пол моей камеры. Я чувствую, как из моего тела утекает тепло.

— Все в порядке, Джабар, — шепчу я. — Беспилотники выполняют стандартную процедуру — ищут «утечки» — убегающих людей. Сканирование окрестностей займет минут двадцать, не больше.

Джабар прищуривается.

— Я знаю.

— А, точно. Извини.

Стуча зубами от холода, мы жмемся друг к другу.

— Эй, — говорит Джабар.

— Да?

— Ты правда американский солдат?

— Конечно. Иначе почему бы я оказался на базе?

— В жизни не встречал ни одного американского солдата. Ну, то есть лично.

— Серьезно?

Джабар пожимает плечами.

— Мы видим только металлических. Когда автоматы напали на вас, мы тоже пошли в бой. А теперь все мои друзья погибли — и кажется, твои тоже.

— Куда пойдем, Джабар?

— В пещеры. К моим людям.

— Там безопасно?

— Для меня — да. Для тебя — нет.