Кроме всего прочего, Пастер догадывался и об источнике этих, просто фантастических сведений, о которых ему поведал месье Мечников. Кроме как из Константинополя подобной информации взяться было просто неоткуда. Югороссия – государство, основанное на руинах Оттоманской империи таинственными пришельцами из неведомых далей, русскими по крови, но, несомненно, отличными от обычных русских, раз уж они решили не присоединяться к огромной империи, а остаться от нее независимыми. Чисто интуитивно Пастер понимал, что видимая часть того, что составляет основу могущества Югороссии, значительно уступает по своей значимости секретам, которые пока еще скрыты от глаз человечества. Уже расползлись по Европе слухи о том, что в своем госпитале югороссы творят настоящие чудеса, излечивая такие раны, лечить которые не взялся бы ни один дипломированный европейский врач. Очевидно, что именно под эти самые секреты русский император и выделил просто немыслимые деньги для создания пока единственного в мире Института микробиологии. И вот, его, Луи Пастера, почему-то тоже сочли пригодным для того, чтобы приобщить к неким, пусть даже, может быть, и не только научным тайнам. Так что ехать надо было. И ехать не откладывая.

Уладив все свои дела в Страсбургском университете и попрощавшись с женой, месье Пастер сел в поезд и уже через неделю вышел из вагона на перрон Николаевского вокзала российской столицы. Город Санкт-Петербург встретил французского гостя чисто русской рождественской экзотикой – снежинками, медленно падающими с неба и укутывающими все вокруг в белые зимние одеяния. Такую картину во Франции можно увидеть только где-нибудь в глухой альпийской деревушке.

Извозчик щелкнул кнутом, крикнул: «Но, залетные!», и пароконная упряжка помчала сани по заснеженному Невскому проспекту. По пути месье Пастер косился по сторонам, но ни бурых, ни тем паче белых медведей на улицах столицы России не заметил. Люди как люди, город как город, ничего особенного. Центр города – так вообще куда чище и красивее того же Парижа или Страсбурга.

Прямо с вокзала месье Пастер, даже не заезжая в гостиницу, прямиком отправился по изложенному в письме адресу – на окраину Петербурга, где среди заснеженных деревьев и кустов виднелись корпуса Института микробиологии. Там и произошла его первая встреча с профессором Мечниковым. Русский коллега Пастеру сразу понравился, было видно, что они оба, как напишет позже Редьярд Киплинг, «одной крови».

Начали господа ученые разговор с обязательных слов о дороге и о здоровье. Со здоровьем у Пастера, кстати, как раз было не очень. После перенесенного десять лет назад инсульта у него плохо действовала левая рука, и при ходьбе он слегка подволакивал левую ногу.

– Вам, месье, – сказал Мечников, – даже если вы и не согласитесь у нас работать, нужно обязательнейшим образом съездить в Константинополь, показаться в тамошнем госпитале. Здоровье такого крупного ученого, как вы, – это не просто ваша проблема, а достояние всего человечества.

– Да что вы, месье Мечников, – смущенно сказал Пастер, – какое из меня достояние всего человечества?

– Да, да, именно так – достояние всего человечества, – повторил Мечников. – Вы уже вошли в историю, изобретя процесс, уже названный по вашему имени «пастеризацией». Я не говорю о том, сколь много вы еще хорошего сможете сделать, если ваше состояние хотя бы немного улучшится. Так что последуйте моему совету и съездите в Константинополь. Не пожалеете.

– Да, месье Мечников, – сменил тему Пастер, – я хотел спросить вас о Константинополе… Разумеется, я туда обязательно съезжу. Но позвольте поинтересоваться – сведения, изложенные в вашем письме ко мне, поступили к вам именно оттуда?

Мечников, прищурившись, посмотрел на своего собеседника.

– Вы догадливый, месье Пастер, – покачав головой, сказал он. – А если я скажу, что «да» – это что-нибудь изменит?

– Ничуть, – ответил Пастер, – но я хотел бы знать – если эти господа такие умные, то для чего им понадобились наши с вами скромные познания?

– Как вам объяснить, месье Пастер, – задумчиво произнес Мечников, – я, например, понимаю это так, что мы с вами ученые – в смысле исследователи. А там, в Константинополе, в основном практикующие врачи, пусть и даже очень высокого класса. Теоретическую часть вопроса они, разумеется, знают, как знают и то, каким образом и против каких возбудителей необходимо применять тот или иной препарат. Наша же с вами задача – усвоив опережающую наш век теорию, экспериментальным путем создать те технологии, которые необходимы для их массового внедрения в жизнь. Что вы, к примеру, скажете о лекарствах, способных побороть такие страшные и неизлечимые болезни, как чума, туберкулез, брюшной тиф или, к примеру, дизентерия?

– Скажу, что это просто замечательно, месье Мечников, – кивнул головой Пастер, – кстати, именно об этом вы мне и писали. Вопрос только в том, каким образом этого можно добиться?

– Я постараюсь вам все объяснить, господин Пастер, – ответил Мечников, – но для начала скажите мне, вы все же собираетесь принять мое приглашение работать в нашем институте или нет?

– А что, это так важно? – насторожился Пастер.

– Для меня нет, – ответил Мечников, – но ведь и я тоже связан некими обещаниями не разглашать деталей наших работ перед посторонними людьми.

– Ваш император собирается держать в тайне такие лекарства? – с возмущением воскликнул Пастер. – Но это же возмутительно и даже преступно.

– Ничуть не собирается, – ответил Мечников, – лекарства будут продаваться всем желающим и по вполне умеренной цене. Чем больше мы будем производить, тем ниже будет цена. Институт микробиологии – это не только исследования, но и их внедрение в практику, в том числе и по всему миру. Могу вас в этом уверить.

– Ну, хорошо, – сказал Пастер, немного успокоившись, – можете считать, что я уже дал согласие. И что же дальше?

– А дальше, месье Пастер, – ответил Мечников, – я предложу вам для начала заняться исследованием плесневых грибков из рода пенициллум. Вы ведь, кажется, несколько лет назад уже занимались вопросами грибкового брожения? Видите ли, все дело в том, что от сотворения мира плесневые грибы и бактерии являются, если так можно сказать, естественными врагами, конкурентами в деле потребления мертвой органики. И эту их вражду мы и будем использовать в борьбе с болезнями. Выделяемый грибками полезный агент нужно будет обнаружить, выделить, очистить, и установить его терапевтическую дозу для применения. Процесс, конечно, кропотливый, но очень важный и интересный. Если вам будет угодно, то пройдемте в лабораторию, я уже начал эксперименты по этой теме.

– Пойдемте, месье Мечников, – сказал Пастер, – мне весьма любопытно посмотреть на то, чего вам уже удалось достичь.

15 (3) декабря 1877 года. САСШ. Вашингтон

Подполковник СВР Николай Викторович Ильин

Позавчера я прибыл в Балтимор на борту парохода «Эндрю Джексон». Конечно, быстрее было бы использовать один из наших кораблей, но мы решили, что незачем ради одного меня гонять «Перекоп» или «Смольный». Да и ни к чему преждевременно смущать неокрепшие умы северян видом наших кораблей.