Два Неба слушалась его во всем. Через год, проверив ее знания, Пророк остался доволен. Он сказал, что провел ее через первую Хижину Мудрости.

Еще до того, как она прошла через вторую Хижину Мудрости, она стала девушкой. Одна из племянниц Белого Облака показала ей, как ухаживать за собой, и каждый месяц, во время менструации, она уходила в дом, где жили только женщины. Пророк объяснил, что ей нельзя проводить ритуалы или лечить болезни и травмы, пока она не посетит парную и не очистится после менструации.

В течение следующих четырех лет она училась вызывать маниту песнями и игрой на барабане, резать собак согласно разным ритуалам, правильно готовить их для «собачьего пира», обучать певцов и танцоров священным танцам. Она научилась читать будущее по органам убитого животного. Она познала могущество иллюзии — научилась высасывать болезнь из тела и выплевывать ее в виде маленького камешка, чтобы больной мог дотронуться до него и поверить, что болезнь ушла. Когда невозможно было убедить маниту сохранить человеку жизнь, она училась, как песнями помочь духу умирающего перейти в мир иной.

Всего Хижин Мудрости было семь. В пятой Пророк научил ее контролировать свое тело — иначе она не сумела бы научиться контролировать тела других. Теперь она могла бороться с жаждой и долгое время обходиться без еды. Очень часто он провожал ее на большие расстояния верхом, а потом возвращался в Профетстаун с двумя лошадьми, чтобы она добиралась домой пешком. Постепенно он научил ее справляться с болью, посылая свой разум в укромное местечко глубоко внутри себя, где боль не могла до нее добраться.

В конце лета он снова взял ее на священную поляну на вершине холма. Они развели огонь, вызывали маниту песнями и снова поставили силки. На этот раз они поймали тощего коричневого кролика. Они разрезали ему живот и прочитали предсказание по органам; Два Неба поняла, что знаки благоприятные.

С приближением сумерек Белое Облако велел ей снять платье и обувь. Когда она обнажилась, он своим британским ножом сделал двойные разрезы у нее на плечах, а потом осторожно вырезал из обрывков кожи петли, похожие на эполеты, которые носили белые военные. Через эти кровавые разрезы он протянул веревку, завязал петлю, забросил веревку на ветку дерева и тянул до тех пор, пока девушка не повисла над землей, подвешенная за собственную истекающую кровью плоть.

Он срезал несколько тонких дубовых веток, раскалил их концы на огне и на обеих ее грудях выжег символы духов Народа и символы маниту.

Уже стемнело, а ей все никак не удавалось освободиться. Полночи Два Неба извивалась, пока полоска кожи на ее левом плече не лопнула. Вскоре то же самое случилось и с правым плечом, и девушка упала на землю. Чтобы не чувствовать боли, она отправила свой разум в укромное место и, возможно, уснула.

С первым проблеском утреннего света она проснулась и услышала громкое сопение: это на дальний конец поляны вышел медведь. Он не учуял ее запах, поскольку двигался в том же направлении, что и утренний ветерок. Он брел так медленно, что она смогла рассмотреть его белоснежную морду и понять, что это медведица. За ней следовал второй медведь, полностью черный, молодой самец, который стремился к спариванию, несмотря на грозное рычание самки. Два Неба отчетливо видела его большой, напряженный коска, окруженный жесткими серыми остевыми волосами, когда он поднялся на задние лапы, собираясь залезть на медведицу сзади. Самка зарычала, стала крутиться вокруг своей оси, несколько раз щелкнула зубами, и самец сбежал. Одно короткое мгновение самка преследовала его, но наткнулась на тело кролика, взяла его в зубы и ушла.

Наконец, несмотря на сильную боль, Два Неба встала на ноги. Пророк забрал ее одежду. Странно, но на хорошо утрамбованной грязи она не увидела следов медвежьих лап, зато в тонком слое пепла потухшего костра отпечатался один-единственный четкий след, принадлежавший лисе. Возможно, лиса пришла ночью и забрала кролика. Наверное, медведи ей просто приснились — или же это были маниту.

Весь день она шла пешком. Как-то раз она услышала лошадей и спряталась в кустах. Мимо нее проехали двое верховых сиу. Было еще светло, когда она вошла в Профетстаун. Ее обнаженное тело было в крови и грязи. Трое мужчин прекратили свой разговор, как только она приблизилась к ним, а женщина перестала молоть зерно. Два Неба увидела на их лицах страх.

Пророк позвал ее к себе. Обрабатывая ее раненые плечи и ожоги, он спросил, снилось ли ей что-нибудь. Когда она рассказала ему о медведях, его глаза заблестели. «Сильнейший знак!» — воскликнул он и поведал о том, что означает ее сон: до тех пор, пока она не возляжет с мужчиной, маниту будут находиться рядом с ней.

В то время как она обдумывала услышанное, он торжественно объявил, что отныне ее не будут больше звать Два Неба, не говоря уже о Саре Два. Той ночью она стала Маква-иквой — Женщиной-Медведем.

* * *

И снова Великий Отец в Вашингтоне обманул сауков. Армия пообещала саукам Киокака, что они могут навсегда остаться на земле айова, на западном берегу Масесибови, но белые поселенцы начали стремительно захватывать и эту территорию. На другом берегу реки, напротив Рок-Айленда, возник городок белых. Его назвали Давенпорт, в честь торговца, который посоветовал саукам покинуть кости своих предков и уйти из Саук-и-нука, а после выкупил их землю у государства для собственного обогащения.

Теперь же военные сообщили саукам Киокака, что они задолжали большую сумму американских денег и обязаны продать свои новые земли на территории айова и переехать в резервацию, которую США организовали специально для них. Им предстоял длинный путь на юго-запад, на территорию племени Канзас.

Пророк сказал Маква-Икве, что, пока она жива, она не должна принимать на веру слово белого человека.

В тот год Желтую Птицу укусила змея. Половина ее тела опухла и отекла, вскоре она умерла. Луна нашла себе мужа-саука по имени Идет Поет и родила детей. Женщина Дыма замуж не вышла. Она спала со столькими мужчинами и с таким удовольствием, что люди двусмысленно улыбались при упоминании ее имени.

Иногда Маква-иква испытывала сексуальное желание, но научилась контролировать его, как и боль. О чем она действительно жалела, так это о том, что у нее нет детей. Она вспоминала, как прятала брата во время резни в Бэд-Экс, как его губки хватали ее сосок. Но в конце концов и с этим она смирилась: слишком долго она жила с маниту, чтобы подвергать сомнению их решение о том, что ей не суждено стать матерью. Она была довольна тем, что стала знахаркой.

Последние две Хижины Мудрости были связаны с черной магией: как с помощью заклинаний заставить здорового человека заболеть, как вызывать и направлять несчастье. Маква-иква познакомилась с маленькими злобными бесенятами, которые называются ватавиномы, с призраками и ведьмами, а также с Пангуком — духом Смерти. К этим духам нельзя было обращаться, пока не пройдешь последние Хижины Мудрости: целительница должна была сначала достичь умения владеть собой, а уже затем призывать их, иначе она станет такой же злой, как и ватавиномы. Черная магия была самой тяжелой наукой. Ватавиномы похитили у Маква-иквы ее способность улыбаться. Она стала бледной. Ее плоть таяла до тех пор, пока не стали выступать кости, и иногда не наступала менструация. Она видела, что ватавиномы также пьют жизнь из тела Вабокишика: он все худел и словно становился меньше ростом, но обещал ей, что не умрет.