* * *

Когда на следующее утро Белла и Элен явились на очередную репетицию в «Сент-Чарлз-опера» и прошли за кулисы, внимание Беллы привлек веселый женский смех. Девушка так и вскипела от ярости, когда у выхода на сцену заметила Жака в окружении стайки хористок. На нем была свободная белая рубашка и черные брюки. Он был занят тем, что с шутками и прибаутками дарил девушкам конфеты — за поцелуй. Девицы смеялись и толкались, борясь за право поцеловать красавца тенора.

На глазах у Беллы из очереди хористок выступила Тесс, а Жак, вынув из жестяной коробки очередную конфетку, с улыбкой держал ее на вытянутой руке над головой девушки. Лишь когда Тесс с чувством поцеловала его, он сунул конфетку ей в рот. Остальные прыгали, визжали и нетерпеливо топали ногами. То же самое Жак проделал с Кристал и Козеттой. Хористочки сияли, счастливо хихикали и кокетливо хлопали накладными ресницами.

Жак наконец заметил Беллу и поклонился ей с комично подчеркнутой любезностью.

— Белла, дорогая! — окликнул ее Лефевр, улыбаясь во весь рот. — Иди-ка сюда и съешь конфетку!

— Спасибо, но я не горю желанием стоять в очереди за знаками вашего внимания, сэр! — возмущенно выпалила она.

Ее серьезный и гневный протест так не вязался с общей веселой атмосферой, что хористки покатились от смеха. Даже Жак захохотал.

— Это неприлично — пытаться пролезть без очереди, — насмешливо сказала Козетта, нарочно придавая ее гневным словам совсем иное значение. — Белла, ты должна набраться терпения, раз пришла позже других! — Козетта подмигнула Жаку. — А постоять есть за чем: у Жака самые вкусные в городе… конфетки!

Хористки схватились за бока от смеха. А Жак расплылся в самодовольной улыбке.

Белла вся кипела от негодования.

— Можете хоть до косточек его обглодать, мне все равно!

С этими словами она фыркнула, повернулась к Элен, подхватила подругу под локоть и пошла прочь.

Судя по звукам веселой возни сзади, девицы приняли ее слова за руководство к действию.

— Ох, Белла, бедное твое сердечко! — с сочувствием сказала Элен по пути в их общую гримерную.

— Не удивляюсь, что так много желающих убить Жака! — пробормотала Белла.

— Убить Жака? Что за странная мысль! — Элен даже руками всплеснула. — А впрочем, ты права, он во многих вызывает отчаянную ревность!

— В том числе и во мне, — мрачно призналась Белла. — По-твоему, я себя выставила полной дурой?

Элен утешительно потрепала ее по руке.

— Ничего подобного. Жак, наверно, не скоро опомнится. Так ему и надо.

— Размечталась! Да с него все как с гуся вода! Элен огорченно покачала головой.

Девушки зашли в тесную гримерную с диванчиком для двоих, узким шкафом, набитом платьями, двумя простыми стульями перед туалетным столиком. На столике чего только не было: банки и склянки с румя нами и гримом, расчески и щетки для волос, заколки и прочая женская мелочь.

Белла в сердцах швырнула ридикюль на столик.

— Я с ума от него сойду! Вчера мы с ним провели весь вечер в ресторане, он заглядывал мне в глаза и распинался про то, что я женщина его мечты. И вот — полюбуйтесь!

Элен быстрыми движениями расчесывалась, слушая жалобы подружки.

— Белла, я уверена, что Жак неисправим. Но с другой стороны, проводить время с ним весело и приятно.

— Ну, знаешь…

— А впрочем, я рада, что мой приятель не из театра, где слишком много соблазнов.

— Чем, кстати, занимается твой Томми?

Зеленоглазая Элен заморгала глазами и сделала вид, будто не слышит вопроса.

— Элен! — не отставала подруга.

Элен наклонилась к уху сидящей рядом Беллы и шепнула:

— Он пианист в публичном доме.

— Белла расхохоталась.

— Да уж, там он вдали от соблазнов!

Она решила, что подруга шутит, однако Элен пояснила:

— Томми работает в танцевальном заведении мадам Жюли. Пусть тебя не обманывает название, это просто бордель с просторным танцевальным залом. Но мадам категорически запрещает пианистам общаться с девочками. При малейшем подозрении он вылетит с работы.

Белла насмешливо усмехнулась.

— Ну ты и оптимистка. Значит, твой приятель вечерами и ночами музицирует перед красавицами, а этот перед ними поет соловушкой. Разницы не вижу.

Кладя щетку на стол, Элен рассмеялась.

— Белла, мы с Томми доверяем друг другу.

Белла виновато улыбнулась.

— Извини. Я не хотела бросить тень на твоего Томми. — Она вздохнула. — Просто перед моими глазами прохвост, которому и на грош доверия нет.

— Ну как знать, — таинственным тоном сказала Элен. — Иногда и такого можно прибрать к рукам.

— У меня времени в обрез.

Элен озадаченно воззрилась на нее.

Белла поспешила отвлечь внимание подруги.

— Не хочу говорить загадками, но сердце мне подсказывает, что Жак в один прекрасный день погибнет из-за своего бесшабашного поведения.

— Ты имеешь в виду, что какой-нибудь горячий супруг застукает его в постели со своей женой?

— Что-нибудь в этом роде… А кстати, нет ли уже сейчас человека, который таит против нашего тенора смертельную злобу?

— Странные вопросы ты задаешь, — промолвила Элен и нахмурила лоб. — Но если задуматься всерьез… А есть ли хоть один человек поблизости, кто бы не хотел придушить этого очаровательного дамского угодника?

Белла тяжело вздохнула.

— То-то и оно. Как раз этого я и боюсь.

Элен пощипала себе щеки, чтоб они были порумяней, и поправила воротничок платья.

— Хватит, Белла. Прекрати эти могильные разговоры. Поторапливайся, а не то опоздаем на репетицию.

Девушки направились на сцену и заняли свои места среди остальных артистов, поджидающих появления Этъена Равеля.

Наблюдая за Жаком, который появился в сопровождении восторженной девичьей свиты, Белла бесилась. Похоже, конфеты в жестянке не закончились, поскольку и Мария Форчун и Тереза Обрегон устремились к нему за сладким и получили его на тех же условиях. Наглец заработал по поцелую и от этих женщин — прямо на сцене, на виду у всей труппы!..

Элен и Белла понимающе переглянулись. Клод Форчун, муж одной из проказниц, далеко не молоденькой, и Андре Дельгадо, бывший любовник другой, блистательной испанки, пронзали Жака ненавидящими взглядами. Смотря на этих взбешенных и униженных мужчин, Белла понимала, по какой причине Жак погибнет через месяц. Сейчас она бы и сама вонзила нож ему в спину!

К счастью, от неприятных мыслей ее отвлекло появление на сцене Этьена Равеля. Подняв руку, директор провозгласил: