— А эта вещь не годится, — замызганная и утратившая форму кепочка, казалось, воплощает все ее страхи и терзания, связанные с Джеем Бэбкоком, даже хуже — она вопиет о неразделенной любви.

Софи швырнула кепку через всю комнату и, когда та, вместо того чтобы упасть в мусорную корзину, угодила на кроватный столбик и повисла на нем, только беспомощно воздела вверх руки.

«Впрочем, зная себя... я бы все равно, наверное, пошла и выкопала ее из помойки», — призналась она себе.

Кроватный столбик казался вполне подходящим местом для выклянченного головного убора. Он вписывался в убранство комнаты, стиль которого Софи определяла как «готику карапузов». Она предпочитала удобные старомодные вещи, поэтому кровать ее была застелена стеганым лоскутным одеялом, которое она купила на распродаже домашних пожитков, а занавески сделаны из гофрированной тонкой ткани. Ворсистый ковер и белый плетеный спальный гарнитур Софи перевезла сюда из Большого дома.

Кровать с балдахином была ее святая святых и, наверное, самым особым предметом в комнате. Это была первая кровать, в которой она спала достаточно спокойно. На любой другой она до сих пор просыпалась в холодном поту и начинала искать, куда бы спрятаться.

Софи нахлобучила шапочку поглубже на столбик кровати, чтобы расправить. Та же сила, которая вмешалась и не дала ей избавиться от бейсболки, теперь заставила Софи напялить ее себе на голову.

В зеркальной дверце шкафа, стоявшего напротив кровати, отразился взъерошенный цыпленок в рабочем комбинезоне с бейсбольной кепкой на голове, из-под которой торчал расплющенный хвостик волос. Софи повернула бейсболку козырьком назад, и волосы исчезли вовсе. «А шапчонка-то все же еще ничего, — признала Софи. — Так зачем же ее выбрасывать? И его тоже?»

Человек несколько лет томился в тюрьме, Софи. Чего ты хочешь? Чтобы он был как Ганди? Занимался духовным самосовершенствованием? Ты сходишь с ума от того, что он страдает провалами памяти и вспышками неправедного гнева, который, в сущности, и неправедным-то не назовешь, поскольку он пытался защитить тебя. Быть может, это у тебя дырявая память?

Она вздохнула со стоном. Они правы, все они. Она просто спятила. У нее паранойя. Нет никакой причины, чтобы отвергнуть новый шанс воссоединиться с Джеем. Какие ей еще нужны доказательства, что он — ее муж? Он помнит такие подробности их отношений, о которых никто не мог ему рассказать. Он не только помнит о бейсболке, он знает о том, как они по-своему переписали табличку в аллее позади ресторана: «Влюбляться разрешено».

Ей следовало бы встретить его с распростертыми объятиями, радостно принять в свою жизнь и постель. Видит Бог, он кажется ей достаточно привлекательным. Когда он рядом, она буквально тает. Но это не имеет никакого отношения к химии. И никакого отношения к Уоллис, к «Бэбкок фармацевтикс» и ко всей этой семейной возне. Это касается только мужчины и женщины, которые были друзьями и любовниками. Это касается узнавания ими друг друга заново и попытки понять, смогут ли они вернуть то, что было утрачено. Речь шла о новом шансе, поняла, наконец, Софи.

Джей похвалил ее за самостоятельность, и это правда — она действительно самодостаточна. Но она так и не вышла из своей норы. Когда жила у тетки, пряталась под кроватями или в кладовках, теперь такой норой ей служила работа. Забота о детях отнимает все время, и даже мужчина, которого она выбрала, был ее собственным врачом. Куда уж надежнее!

Софи превратила себя в самообеспечивающуюся крепость. Но Джей Бэбкок хочет извлечь ее сердце из укрытия. Опять.

— Блейз! Ко мне!

Софи как раз перенесла в инкубатор последнего хомячка из нового помета, когда от входных ворот раздался бешеный лай ирландского сеттера. Новорожденные были недоношенными, и Софи старалась сделать все, чтобы они выжили. Однако что же привело собаку в такое возбуждение, почему она так яростно рычит? Поспешно устраивая малышей, Софи услышала звонок в дверь. Кто бы это мог быть?

Вихрем кинувшись в гостиную, Софи сразу же поняла, что привело сеттера в такое возбуждение. То же, что приводило в возбуждение ее саму, — Джей. Она увидела его через окно в нише. Он стоял у кромки тротуара возле седана, который, вероятно, одолжил у Уоллис, и, к своему ужасу, Софи поняла, что Блейз вот-вот кинется на него.

Сеттер рычал и делал угрожающие выпады. Софи никогда не видела, чтобы он вел себя подобным образом. Он был хорошо натасканным сторожевым псом, но вовсе не злобным, даже по отношению к незнакомцам.

— Блейз, нет! — закричала она, увидев, что пес бросился-таки на Джея.

Софи метнулась к окну, надеясь, что Джей сообразит спрятаться в машине. Но тот вместо этого подобрался и подался навстречу псу.

Потрясенная Софи наблюдала, как в тот момент, когда пес прыгнул, Джей выбросил вперед обе руки. Собака была похожа на рычащего демона, и Софи панически заколотила в окно. Но крик застрял у нее в горле, когда она увидела в руке у Джея блестящую синюю летающую тарелочку — фрисби.

— О, Боже мой, — прошептала она, моментально сообразив, в чем дело. Сеттер вовсе не нападал на Джея. Совсем наоборот. На ее глазах совершался священный ритуал: они играли в тарелочку, словно не было этих проклятых пяти лет жизни.

Завывая от восторга, Блейз повалил Джея на землю и начал облизывать его огромным мокрым языком. Софи наблюдала за ними, грустно-умильно покачивая головой. Совершенно очевидно, что у Блейза не было никаких сомнений относительно личности Джея. Его не обескуражила даже глазная повязка, ведь собаки узнают человека по запаху. А кто она такая, чтобы ставить под сомнение природный инстинкт животного?

— Что ты там делаешь с моей собакой? — притворно сердито закричала она, открывая входную дверь.

— Ошибаетесь, сударыня, — с трудом успел вымолвить он в перерыве между двумя шлепками по губам неуемного собачьего языка. — Лучше спросите, что ваша собака делает со мной? Его язык следовало бы квалифицировать как кожаное оружие.

— Тебе помочь? — Софи подошла к ним поближе. Человек и собака копошились на земле. Из-под виляющего хвостом собачьего туловища выглядывали лишь длинные ноги и руки Джея.

— Может, вызовешь национальную гвардию?

— Предупреждаю: я одна знаю, как его отозвать, так что советую обращаться со мной подобающим образом, — предупредила Софи.

— Все что пожелаешь! Чего тебе — денег? Мою почку?

— Блейз! Ко мне! — скомандовала Софи.

Собака вздрогнула и после минутного колебания, поскуливая, нехотя отошла назад.

Сидя на тротуаре, Джей обтер лицо рукавом.

— Львов ты тоже дрессируешь?

На нем был белый свитер с вырезом под горло, черная куртка и синие джинсы, порванные на колене. Большинство мужчин отнюдь не украсили бы грязные травяные пятна, но ему, при его бродяжьем виде, они даже добавляли шарма, вынуждена была признать Софи. Фирменное одеяние Джея, вспомнила она.