– Ты меня напугал! – ворчливо отозвалась я. Неуклюже постаралась подняться, но ноги разъезжались в снегу.

Мужчина быстро спустился ко мне в овраг и протянул руку, за которую я цепко схватилась, чтобы встать.

– Ничего не получается? – с поддельным сочувствием в голосе поинтересовался он.

– Не получается, – злясь, отозвалась я. – Ты чего пришел, поиздеваться?

– Я сад увидел и понял, что пора тебя спасать.

– Лучше себя спаси, – буркнула я себе под нос и уставилась на него красноречивым взглядом, предлагая убраться подобру-поздорову. – Я хочу поупражняться. В одиночестве, – добавила я после паузы. – Другими словами, мне не нужна твоя помощь.

– Хорошо, – как-то легко согласился он. А у меня вдруг кольнуло сердце в неприятном, более того, необъяснимом разочаровании, и я почувствовала себя глупой героиней дешевого любовного романа.

Алекс уже поднимался в горку, когда я не выдержала и крикнула:

– Не понимаю, что я делаю не так. Не понимаю, почему я не чувствую вашей хваленой энергии.

Тот оглянулся и пожал плечами, уже добравшись до края оврага и проваливаясь в снег почти по колено.

– Саша, ну, пожалуйста! – Использовала я последнее оружие.

Алекс остановился, для вида подумал пару секунд и спустился вниз.

– У тебя не получается, потому что ты не понимаешь, чего хочешь, – заявил он без обиняков и пояснил, заметив мой недоуменный взгляд: – Прежде чем что-то предпринимать, нужно видеть конечный результат. Ты же не станешь браться за какое-либо дело, не понимая, что ты хочешь увидеть в конце. Так во всем, это закон жизни. Что ты хочешь от снега? Ты хочешь, чтобы выросла стена? Зачем она тебе? Что ты хочешь от дерева? Ты хочешь, чтобы оно сгорело? Зачем это тебе? Понимай, что ты хочешь получить от других, и умей объяснить. Твоя энергия живая, объясни ей, что ты требуешь от нее. – Он кивнул, приглашая начать: – Теперь ты знаешь главный секрет, пробуй.

– Скажи, а ты всегда объясняешься со своей энергией, когда решаешь что-нибудь наколдовать? – Не выдержала и съязвила я, встряхивая руки. – Ну, скажем, на тебя напали, а ты ей говоришь: «Энергия, ну, давай их раскидаем!»

– Маша, – Алекс расплылся в чертовски красивой улыбке, – ты такая дура!

– Ну, привет, – посерела я. – Покажи, как это делается, а потом критикуй.

– Э, нет, подруга! – Александр поглубже засунул руки в карманы. – В отличие от тебя я не могу раскидываться энергией, это ж у тебя квадраты черного цвета.

– В твоем голосе я слышу зависть, – буркнула я.

Что я хочу? Я покусала губы, примеряясь к тоненькой ленточке ручейка, практически спрятанной под сугробами и подтаявшей корочкой. Хочу, чтобы вода забила фонтаном! Вот так! Я плавно взмахнула рукой, пряча издевательскую ухмылку.

Мощный водный столб, которого я и не ожидала от подземного ключа, ударил в небо, поднявшись на добрый десяток метров, и неожиданно распустился прозрачным цветком с нежными лепестками из струй.

– Твою мать! – Я открыла от изумления рот и отшатнулась, прижавшись спиной к Александру.

Потом щелкнула пальцами, приказывая, ручейку успокоиться. Цветок стал медленно втягивать струйки, исчезая. Только в том месте, где он бил, осталась темная проталина.

Я стояла, не шелохнувшись, и прекрасно осознавала, что до неприличия прижималась к Алексу, но все равно щелкнула пальцами, отдавая, наверное, самый глупый и невразумительный приказ.

Мужчина, не раздумывая, обнял меня, отчего по телу разлилась сладостная истома, а потом прошептал в волосы:

– Чтобы ты знала, воздействовать на подсознание могут только ищейки, у них природный талант, но слушаются их только тени.

Кажется, от смущения у меня покраснело даже за ушами.

– Эй! Комарова, ты где-е-е?! – Услышали мы вопль Сэма и тут же разбрелись в разные стороны.

Наверное, пошлее ситуации вряд ли придумаешь. Мы вели себя как школьники, и злились за это друг на друга.

– Ах, вот где! – Сэм сверкал широкой улыбкой. Волосы его топорщились особенно воинственно, пронзая морозный воздух рожками с белыми кончиками.

Признаться, сейчас он представлялся мне в ином свете, нежели вчера. Я больше не видела в нем отвратительного черта с восковой кожей и черными без белков глазами. Мальчишка, буквально зачаровывал. Безусловно, привлекательным его назвал бы лишь слепец, но было в нем что-то от котенка, а когда зрачки сужались, то действительно становились вертикальными.

– А чего вы тут делаете? – с любопытством поинтересовался он, прекрасно осознавая, что сильно помешал.

– Э-э-э, – я запнулась и почувствовала себя еще глупее, – я колдовать учусь.

– Колдовать? – не понял Сэм.

– Маша, пытается понять, как управлять энергией. – Пояснил Алекс учительским тоном и отступил на шаг от инферна, что не укрылось ни от него, ни от меня.

– Очень своевременно, – кивнул мальчишка и добавил, чуть посмаковав: – вас двоих по телеку показали по всем каналам, за поимку денег назначили. Так что привет.

У меня заныло под ложечкой, и я испуганно глянула на Александра. Тот нахмурился, на небритом лице заходили желваки.

– Много хоть? – наконец поинтересовался он.

– Чего много? – Непонятливо округлил кошачьи глаза Сэм.

– Денег много?

– Достаточно, чтобы доктор попытался схватиться за телефон. Но не переживайте, – тут же успокоил он. – Мамочка с папочкой и Николашкой умеют отговаривать людей от дурных поступков, особенно, мучаясь от энергетического голода. А я на всякий случай провода телефонные перерезал.

Наверное, на моем лице написалась такая гамма чувств, что Алекс только хмыкнул, уже поднимаясь на горку:

– Похоже, Комарова, придется тебе учиться на практике.

Новое убежище мы нашли в деревенском доме инфернов, дальних родственников Поганкиных. Большое семейство приняло нас с таким радушием, что мне нестерпимо захотелось опечатать все двери собственной кровью, прячась от голодных, но очень гостеприимных взглядов. При данных обстоятельствах горячие заверения родителей Сэма в абсолютной безопасности звучали не слишком-то правдиво.

Деревня стояла на отшибе, в стороне от шоссе, ведущего в большой город, и представляла собой всего одну главную улицу и девять дворов. Здесь действительно было безлюдно и тихо. Настолько, что, выйдя из автомобиля, я опасливо огляделась. По укатанной снежной дороге бежала большая собака, ветер гонял по земле поземку, по обе стороны от деревни тянулись бесконечные белые поля. Одним словом, тишь и благодать. Единственное, что смущало – в деревне жили одни инферны.

– Вы можете оставаться здесь, сколько захотите, – сказала матушка Сэма, когда принесла нам с Алексом одну подушку на двоих. – В наши поселения никто не суется.