– Минуточку! – включился в разговор Эдик. – Что значит, старушка была убита так, как это делает маньяк? Она подверглась сексуальному насилию?!

– Нет, но ее задушили фатой.

– Какой кошмар! – ахнула Юля и быстро отвернулась к окну.

Я было подумала, что она прячет от наших взглядов искаженное ужасом лицо, но поняла, что ошиблась. Подружка потрясенно уставилась на свое отражение в темном стекле:

– Неужели я настолько плохо выгляжу, что даже маньяк предпочел мне другую? Причем столетнюю старушку?!

Я поняла, что теперь моя подружка окончательно закомплексует.

– Вовсе не столетнюю, бабе Вере было всего девяносто, – вступился за старую знакомую добрый Гавросич. – И в молодости она, скажу я вам, была редкой красоткой! Я помню, мы пацанами подглядывали по вечерам, как она переодевается у окна. Ох, и формы были у Верки, даже тебе, Юлюшка, такие не снились!

– Мне вообще не снятся женские формы, – огрызнулась Юля. – У меня нормальная ориентация, я люблю мужчин!

– Одобряю, – приосанившись, сказал Эд.

– Послушайте, мы же имеем дело с человеком вовсе не нормальной ориентации, – поспешила напомнить я. И, напоровшись на возмущенный взгляд подружки, поправилась: – Сейчас не о тебе, Юля, речь, а о маньяке. Тот факт, что он запал на древнюю бабушку, лишний раз свидетельствует о его ненормальности! А вовсе не о твоей, дорогая, женской непривлекательности!

– Да привлекательность тут вообще ни при чем, – поморщился следователь. – Бабуля была в вашей, Юлия Юрьевна, приметной одежде. Маньяк просто ошибся – перепутал вас.

– Меня можно перепутать со столетней бабкой?! – Юля снова взвилась, но уже чуть пониже.

– Говорю же, бабе Вере было под девяносто! – занудливо уточнил Гавросич.

– Да хоть под миллион! – отмахнулся от него заинтересованный Эд. – Алексей, я так понял из газетных публикаций, что в каждом городе маньяк убивал всего одну женщину, так? Если так, то, возможно, Юленьке теперь ничего не грозит, потому что убийца уже получил одну кровавую жертву?

– Но это же была не та жертва! – возразила я.

Не для того, чтобы защитить сомнительные права маньяка, а просто из справедливости.

– Конечно, не та! – Юля расправила плечи и стряхнула невидимые соринки с пышного бюста. – Разве удовлетворится столетней бабкой маньяк, всегда выбиравший самых красивых девушек!

– Девяностолетней! – вякнул Гавросич, запоздало обижаясь за героиню своих мальчишеских грез.

– Я бы не стал на это надеяться, – сказал следователь. – Считаю, что вы, Юлия Юрьевна, по-прежнему находитесь в опасности.

– Тихо, тихо! – заволновался Гавросич. – Не будем девоньку пугать! Юля, детка, иди к себе в комнату, ложись спать и ни о чем плохом не думай. Мы не дадим тебя в обиду, я обещаю!

– Спасибо! – с признательностью ответила моя подружка, но посмотрела при этом не на деда, а на Эда.

– Идем, невеста маньяка, – я потянула ее за руку и увела в светелку.

А мужики остались за столом, закрыли дверь на кухню и сидели там втроем допоздна.

– Заговорщики! Декабристы! – ворчала Юля, энергично взбивая подушку.

– Сейчас не декабрь, а октябрь, – миролюбиво поправила я.

– Тогда октябристы!

– Тогда уж октябрята!

Мы захихикали и отошли ко сну не в худшем настроении.

Совсем не зря спортсмены, выступающие в командных видах спорта, носят форму. Одинаковая одежда – это сближает. Трое заговорщиков в пузырящихся трико, оставшиеся в ночи на кухне, ощущали себя соратниками.

Гавросич, как самый старший и к тому же хозяин штаб-квартиры, принял роль играющего тренера и взялся командовать.

– А теперь, ребятки, давайте начистоту, – велел он, предварительно поерзав ухом по кухонной двери, чтобы убедиться, что за ней не сопят подслушивающие девчонки. – Есть ли надежда, что маньяк теперь отстанет от Юльки?

– Надежда умирает последней, – сказал банальность Алекс и поморщился.

– Лучше Надежда, чем Юлия, – буркнул Эд.

– Вообще-то есть еще варианты: Клара и Тамара, – сообщил следователь. – В программе ведь участвовали три девушки, и резонно полагать, что опасность в равной степени угрожает каждой из них.

– А Клара и Тамара в курсе? – спросил Эд.

– Конечно, все предупреждены.

– И как у них, все тихо?

– Как в морге, – ляпнул Алекс и снова поморщился. – Наиболее шумно и весело тут, у вас.

– Значится, так! – Дед прихлопнул ладонями по столу. – К Юльке надо охрану приставить. Лучше всего полицейского с пистолетом. Или с двумя. Или даже двух полицейских с пистолетами.

– Это очень сложно организовать, – вздохнул следователь. – У нас людей и так не хватает. Чтобы выделить кого-то специально для охраны Юлии Юрьевны, нужны веские доказательства того, что она находится в смертельной опасности.

– И что сошло бы за такое веское доказательство? – язвительно поинтересовался Эд. – Неудачное нападение на нее маньяка, а лучше два?

Варвара-отшельница в часах захрипела зловеще и мучительно, как придушенная.

– Цыц, дура, накаркаешь! – прикрикнул на нее Гавросич и тут же сменил собеседника: – Леша, так он же убил бабу Веру в Юлькином лапсердаке! Это ли не реальное нападение?

– Мы пока только предполагаем, что старушку задушил маньяк. Предположения недостаточно.

– Так, короче! – Эдик хлопнул себя по коленкам. – Я вижу, на нашу доблестную полицию надежды маловато. Раз такое дело, я вызываюсь добровольцем. Буду рядом с Юлькой днем и ночью!

– Обойдешься ночью-то, знаем мы таких добровольцев, добрых девок портить! – заворчал Гавросич.

– Я не в этом смысле! – обиделся доброволец.

– А если не в этом, то ночью будешь на лоджии спать! Я давно подумывал туда жильца пустить недорого.

– Ладно, – вздохнул Эд. – Ради доброго дела можно и немного заплатить.

Алекс фыркнул.

– Сторгуемся, – пообещал обрадованный Гавросич и засуетился: – Ладненько, пойду раскладушечку поставлю и бельишко постельное подберу… А обогреватель тебе нужен или покамест одеялами обойдешься?

– Обойдусь, – буркнул Эд. – На что не пойдешь ради спасения милой девушки!

Ромашкин снова фыркнул.

– Что? – сердито уставился на него самоотверженный доброволец. – В чем дело, что ты лыбишься так ехидно?

– А то!

Алекс закрыл за дедом дверь, повторил пантомиму с прослушиванием, обернулся к Эду и сурово нахмурился:

– К тебе, приятель, у меня есть особый разговор.

– Серьезно? – Эд изобразил наивное удивление.