– Зато у вас с курицами напряг постоянный. Не спрашивай, я знаю. При выпечке хлеба не пробовали яйцо добавить? Надо было тебе пирожков наделать с капустой…

Альбина продолжала говорить, не замечая, как учитель немного отстал. Ион с трудом представлял, как могут выглядеть пирожки с капустой и тем более какие они на вкус, но понимал, о чем конкретно идет речь. Мысль о домашнем уюте оказалась до того сногсшибательной, что Ион забыл, куда шел. Он представил, как сидит на кровати посреди теплой комнаты с мебелью, в углу потрескивает буржуйка, на стенах висят картины Тимки и каракули Эльзы, чайник с заваркой распространяет запах лимона, а Альбина проходит мимо него с подносом, полным горячих пирожков, и ее ноги обтягивают связанные ею же колготки, и она постоянно что-то щебечет…

Учитель прикрыл глаза, помотал головой. Он не хотел прогонять наваждение – напротив, пытался закрепить его в сознании как можно сильнее. Черт возьми, эта картина стоила не только полного учебника «Флоры», но и типографии, в которой печатали этот сто раз проклятый справочник.

Они дошли до северного участка. Здесь располагался деревянный птичник. Ион почти не видел живых птиц в своей жизни, кроме случаев, когда забирал одного из учеников с Почтовой площади и наблюдал чудом уцелевшую куропатку. Зрелище было печальное, потому что пары ее уже не было в живых. Ион все гадал, как закончила свой путь куропатка – в чьем-то супе, потянувшем наверняка на хорошие деньги, или же из нее до последнего пытались извлекать яйца. Да и несутся ли куропатки так же, как куры? Ион и этого не знал.

Альбина открыла одну из клеток и вытащила недовольную птицу, от которой Ион отшатнулся. Окрас ее пестрел всеми оттенками пламени, на голове виднелся красный гребень. Птица издавала дикие звуки и хлопала крыльями.

– Что это? – спросил учитель, механически шевеля пальцами по ремню в поисках пистолета.

– Это петух! – крикнула Альбина, улыбаясь. – Клевый, да?

– Он опасен?

– Только если посягнешь на его гарем.

– Чего? – Ион ничего не слышал из-за птичьего воя.

– Говорю, кур его не обижай. – Альбина сунула страшного монстра обратно в клетку, закрыла ее на замок. – Имени ему не дала еще. Не успела.

– Да он сам любому имя даст, – выдохнул Ион, не понимая, почему позволил себе так перепугаться. Пусть он знал, как выглядит курица, но ни разу не видел петуха, хотя догадаться по внешнему виду мог. Учитель понятия не имел, что петухи бывают настолько разноцветными.

– Прости, не удержалась. – Альбина повела Иона к северной точке Огорода, заканчивавшейся двустворчатыми воротами. Ион сразу обратил внимание, что тут не было рельсового пути. Это казалось до того непривычным, что учитель сперва заподозрил банальное воровство путей на металл.

– Не пробовали разобрать тепловоз? – спросил Ион, глядя на скучающего железного монстра.

– Зачем? Мы его наоборот, собираем.

– Так ехать же некуда.

– Возможно, и пришлось бы ехать.

– Альбина, там же рельсы перед ним заканчиваются.

– Понадобится – и рельсы новые проложим, – сказала девушка. – Правда, теперь вряд ли успеем… Хотя об этом позже. Не мешай девушке мечтать.

Ион хотел спросить, почему не успеют, но вместо этого произнес:

– Как он вообще сюда попал, если нет путей?

– Это впереди нет, а сзади есть, – объяснила девушка. – Он как-то по Красной ветке спустился, еще в старые времена. Мы его распаковали совсем недавно, удивились еще. Применения не нашли, но собираем… А ты, если бы внезапно нашел за стенками Лукьяновской парусный корабль – разве не стал бы его реставрировать? Даже если знать, что он никуда не поплывет.

– Я, может, и стал бы, – поразмыслил Ион, и ему сильно захотелось, окажись он снова на Лукьяновской, немедленно начать разукрашивать все сто метров стены в огромный парусник. – Но думаю, наши его быстро бы поломали на дрова.

– Не удивлена. Хорошо, что тепловоз просто так не горит.

– Суть не в том. Здешние люди, похоже, ценят чужое наследие.

– В точку, – проговорила Альбина. – Давай я устрою тебе наглядную экскурсию, не сходя с места. Просто чтобы не грузить лишними деталями, скажи сам: чем еще это место отличается от твоей станции?

Ион осмотрел внимательно всю территорию Огорода, насколько мог.

– Здесь очень много жилого пространства, – сказал он. – Станции обычно более-менее одного размера. В длину так и вовсе одинаковые. Здесь же метров двести, не меньше.

– Двести семь. Еще здесь все выше и шире.

– Как такое может быть?

– Мы находимся не на станции, а внутри котлована, прорытого под станцию. Здесь копали как-то иначе, не так, как везде. Нет эскалаторов, вмурованных в стены отсеков, и всего того, за счет чего реальные размеры котлована сильно превышают внутренние габариты типичной станции. Как же нам повезло, что тут успели сделать рабочую вентиляцию с фильтрацией воздуха! Мы на девяносто семь процентов дышим внутренним воздухом, а те три процента, что забираются снаружи, проходят такую обработку, что я сама понять не могу, как он в кисель не превращается. Может, ты разберешься, если вдруг химию изучал.

– Я умею читать, писать и считать, – сказал Ион. – И детей мне доверяют. Для Креста это уже много.

– Химия – это почти то же самое, – заверила Альбина. – Так вот, живем мы тут в просторе, уюте и, можно сказать, не жалуемся. Сколько человек в твоем поле зрения?

Ион посмотрел на левую стену комплекса, представлявшего трехэтажный ряд дверей, таких же, как каюты Альбины.

– Примерно шестьдесят семей? – предположил он.

– Да, ты умеешь считать. Конечно, не все они заняты. Тридцать четыре каюты, но в некоторых живут по два-три человека. И большинство проводит свое время на других станциях.

– А с тобой кто-то живет?

– Нет, – ответила Альбина. – Я уже долго одна. А раньше жила на «Каштанке» – там медкомплекс хороший. Старый, как и все здесь, но документации много к нему было.

– Сколько тут станций? – полюбопытствовал Ион.

– Шесть. Мы на самой южной находимся, и она же самая крупная. Можно было бы сказать, что Огород – это столица, да только нет у нас столицы все равно. Ближайшая к нам – «Ватутинка», там основные фермы для всех остальных. Еще севернее – «Каштанка». Дальше «Драйзер» и «Саба», но там делать нечего, они все равно пустуют. Про «Милославку» я уже рассказывала. «Метроградовцы» там точку устроили, и что там сейчас – понятия не имею.

– То есть основная движуха обычно на Огороде?

– Да, весь клан здесь сейчас находится. Личные шмотки хранят, и все такое.

Ион со своего места мог видеть интенсивную работу примерно пары десятков человек.

– На меня здесь никто не обращает внимания, – сказал он. – Вроде я должен выделяться.