— Нет. Давай вверх! — Она громко рассмеялась, запрокинув голову, словно тоже почувствовала притяжение неба.

Кэл повернулся и поцеловал ее.

— Хочешь повыше?

— Какой предел у твоей машинки?

— Не знаю, не хотел рисковать. Если мы поднимемся слишком высоко, нас могут заметить с земли.

Он, конечно, прав. Либби отбросила волосы со лба. Интересно, почему рядом с Кэлом она становится такой легкомысленной?

— Значит, до вершин деревьев. Один разочек!

Она снова обхватила его за пояс, и они взмыли вверх.

Кэл был счастлив, он понял, что никогда не забудет сегодняшний полет. Сколько бы раз он ни поднимался в небо и ни улетал в космос, сколько бы раз ему еще ни предстояло сделать то же самое, их с Либби полет неповторим. Она смеется — тихо, мечтательно. Смеется и ласково прижимается к нему. Жаль, что он не видит ее лица. Летать с ней почти так же здорово, как заниматься любовью. Кажется, что они в состоянии преодолеть земное притяжение…

Кэл победил искушение взмыть над деревьями. Аэроцикл плавно скользил вдоль самых верхних ветвей сосен. Ручей под ними казался тонкой ниточкой, хотя после весеннего таяния снегов и недавних дождей воды в нем прибавилось. Сквозь облака пробилось солнце; под ними по земле бежала тень.

Не сговариваясь, они подняли голову и загадали желание.

Он сбросил скорость, потому что пора было спуститься. Они беззвучно направились вниз — невесомые. Либби чувствовала, как на шее у нее шевелится пушок, поднятый воздушным потоком. Вскоре они приземлились рядом со звездолетом, и она вспомнила Питера Пэна и волшебную пыль.

— Ну как?

Кэл повернулся к ней. Тихий рокот мотора затих.

— Просто чудо! Мне кажется, я могла бы провести так целый день.

— Полеты легко входят в привычку. — Кэл знал, что говорил! Он спрыгнул на землю и подал ей руку. — Я рад, что тебе понравилось.

Все кончено, твердила себе Либби, снова ощутив твердую почву под ногами. Одним воспоминанием больше.

— Мне очень понравилось, — сказала она. — Не собираюсь выяснять, как это действует. Все равно вряд ли пойму, да и удовольствие портить не хочется. — По-прежнему держа Кэла за руку, Либби посмотрела на звездолет. Она испытывала по отношению к этому летательному аппарату сложные чувства; впрочем, у нее в голове сейчас вообще все перепуталось. Звездолет подарил ей Кэла, но он же навсегда отберет у нее любимого. — Я тебя оставлю, а ты приступай к работе.

Кэла тоже раздирали противоречивые чувства.

— К ночи я вернусь.

— Хорошо. — Либби с независимым видом сунула руку в карман. — Дорогу найдешь?

— Я хороший штурман.

— Конечно. — Птицы, которых они распугали, вернулись на ветки и снова защебетали. Время утекало незаметно. — Ну… тогда я поехала.

Кэл понимал, что Либби медлит нарочно; ему и самому не хотелось, чтобы она уходила. Он твердил себе, что ведет себя как дурак. Ведь через несколько часов он снова будет с ней.

— Мне, конечно, хочется, чтобы ты осталась и посидела рядом, но тогда я вряд ли что-то сделаю.

Какое искушение! Она зайдет внутрь, и тут уж будет не до компьютера и расчетов. Но разве это правильно?

— Я тоже за последние два дня совсем забросила работу, — сказала Либби.

— Ладно. — Кэл нагнулся и поцеловал ее. — До вечера.

Он еще долго стоял в проеме люка и смотрел ей вслед. «Лендровер», пыхтя, карабкался вверх по склону. Но, добравшись до вершины, Либби не оглянулась.

Почти весь день Либби подробно записывала все, что с ней случилось в последние дни. Вспоминала точные слова Кэла, воспроизвела его гипотезу, объяснявшую, почему он очутился здесь, и добавила свои комментарии. Повинуясь привычке к порядку, которая стала ее второй натурой, Либби перечислила все, что она пережила, начиная с той минуты, когда увидела вспышку в небе, и до той минуты, когда оставила Кэла у корабля.

Перечислять факты было просто. Память ее не подвела. Либби понимала, что память станет и ее благословением, и проклятием, когда она снова останется одна. Но сейчас она призвала на помощь объективность и очерчивала все события так беспристрастно и хладнокровно, как будто писала диссертацию.

Покончив с отчетом, она дважды перечитала его, где-то зачеркивая и подбирая более точные слова, где-то что-то дописывая. Она привыкла составлять отчеты. Ей хотелось, чтобы рассказ Кэла, когда он вернется в свой двадцать третий век, был убедительным. Она постарается сделать все, чтобы ученые его времени ему поверили.

То, что с ним произошло, конечно, фантастика — фантастика в самом буквальном смысле слова. Правда, кто знает, как отнесутся современники к его рассказу? И что скажут его родные, когда он вернется и поведает обо всем, что с ним случилось? Он совершил нечаянное, случайное открытие, с улыбкой подумала Либби. Что ж, Колумб тоже искал Индию, а открыл, как известно, Новый Свет.

Приятно сознавать, что к нему отнесутся как к герою, что его имя впишут в учебники истории.

Кэл и внешне похож на героя… Она замечталась, и очки соскользнули на кончик носа. Он высокий и статный. Повязка на лбу придает ему лихой вид — как и недельная щетина до того, как он ее сбрил. Ради нее, вспомнила Либби и испытала прилив радости.

Может, для своего времени Калеб Хорнблауэр и обычный человек. Человек, который делает свое дело, как и другие; он недовольно морщится, когда приходится вставать рано утром, время от времени перебирает со спиртным или забывает заплатить по счетам. Он небогат, не блещет особым умом, не добился выдающихся успехов. Просто однажды Калеб Хорнблауэр отклонился от курса и прославился.

Но для нее он никогда не будет одним из многих. Для нее он навсегда останется единственным мужчиной.

Либби задумалась. Сможет ли она снова полюбить? Нет! В этом у нее не было никаких сомнений. В ее жизни будет работа, общение с родными — и воспоминания. Но полюбить другого она уже не сможет. С самого детства в ней жило убеждение, что в ее жизни будет только один мужчина. Наверное, именно поэтому ей было так легко сосредоточиться на учебе и карьере. Ее сверстницы меняли парней как перчатки, то и дело влюблялись, а потом разочаровывались, а она ждала своего принца.

Либби терпеть не могла ошибаться. Разумеется, гордыня — это порок, но она всегда питала отвращение к опрометчивым поступкам, будь то в личной жизни или в работе. Вот почему она так упорно занималась, так тщательно исследовала, так всесторонне все обдумывала.

И все окупилось. Она нажала несколько клавиш. На мониторе всплыла ее диссертация. Она рано взлетела к вершинам успеха. И собирается взлететь еще выше…

Да, первая любовь посетила ее поздно. Но осторожность и предусмотрительность помогли ей не сбиться с пути. Любовь к Кэлу не стала ошибкой.