Наконец пришел ответ. Да, доктор Портер был приписан к этому отделению. Но сейчас он не получает дотаций.

Почему не получает?

А потому, что он перестал присылать публикации. У него было несколько лет на исследования, но он ими не занимался.

Научные работники, которые манкируют своими обязанностями, не получают дотаций от университета.

Норт сделал пометку в блокноте. Итак, у Портера есть тайны. Он спросил, не практикует ли доктор в настоящее время где-нибудь, например в Нью-Йорке?

Нет, последовал быстрый ответ, насколько им известно, он продолжает исследования, но на Ближнем Востоке.

«Ближний Восток?»

– Любопытно, а в какой области специализируется Отдел индивидуальных исследований?

Судя по голосу в трубке, собеседник был несколько удивлен.

– Мы – ведущий национальный центр по исследованиям возможности прошлой жизни.

– Вроде тех, кто думает, что они были Марией-Антуанеттой? И что, есть какие-то доказательства?

– Не обязательно Марией-Антуанеттой, но вы бы удивились…

«Мучают ли вас кошмары?»

12.36

Норт хотел поговорить с доктором наедине. Он не знал, пойдет ли разговор о нем лично или о недавнем преступлении, но не рвался беседовать на глазах у всех своих коллег. Устроившись в комнате для допросов, под тусклой лампочкой – самой маленькой, какая только отыскалась,– Норт приступил к вопросам.

– Вы психиатр?

Порт сложил руки на деревянном столе.

– Да.

«Ты знаешь, что со мной происходит?»

– Прежде вы были доктором медицины?

– Я был доктором в течение шести лет, пока не изменились обстоятельства.

– Какие обстоятельства?

По лицу доктора пробежало облачко тревоги, четче выделив приметы возраста. Поглощенный своими мыслями, он, видимо, не ожидал такого вопроса, потому замялся на пару мгновений.

– У меня умерла жена.

Портер печально улыбнулся, и Норт понял, что доктор до сих пор терзается мучительным чувством вины. Эта часть души таилась от взоров окружающих. Хотя и являлась самой важной. Словно постоянно смотришься в зеркало.

– Я понимаю, что это выглядит странно.

Норт постарался, чтобы голос звучал отстраненно.

– Люди читают газеты. Им приходят в голову разные мысли. Я ничего не могу с этим поделать.

– Не следует насмехаться над старым человеком, детектив.

– У меня нет ни времени, ни желания, чтобы насмехаться.

– Я не собираюсь тратить ваше время попусту. Я пришел, чтобы помочь.

«В том-то и загвоздка».

– Кому помочь?

– Вам, конечно.

Норт начал понимать.

– По поводу кошмаров?

– Да.

– У меня нет кошмаров.

– Я вам не верю.

Портер, видимо, был убежден в своей правоте. Но что-то дрогнуло в его лице, когда он увидел, что Норт положил на стол свой черный блокнот.

«Неужели он хочет стащить мои рабочие заметки? Он что-то задумал ».

Детектив призывно постучал кончиком ручки по обложке блокнота, после чего взял заранее заготовленный лист с послужным списком доктора.

– Насколько я понимаю, вы считаете, что у Гена абреакция. Верно?

– Да.– Голос Портера взволнованно дрогнул.– Я должен спросить: вы действительно понимаете, что такое абреакция?

Норт выдал определение из сетевого словаря, самоуверенно надеясь, что запомнил все правильно:

– Конечно. Спонтанное освобождение напряжения от подавляемых эмоций, вызванных несовместимостью множественных личностей в человеке… что-то в этом роде.

– В Соединенных Штатах существует не так много случаев настоящих проявлений множественности личностей. Вы когда-нибудь задумывались, с чем мы имеем дело?

– Не нужно говорить «мы», доктор Портер.

– Вы догадываетесь, куда я клоню.

– Мне часто приходится строить догадки.

– Мы живем в очень печальном мире.

«Он что-то скрывает».

– Это реальный мир. Позвольте открыть вам один секрет. Исходя из моей профессии, люди делятся на два типа. Те, которых поймали, и те, которые ждут, что их поймают. К какому типу принадлежите вы?

Портеру определенно не понравился этот вопрос. Едва ли он ожидал подобного разговора, когда так настойчиво стремился встретиться с детективом. На его губах появилась слабая улыбка.

– К тому, который состоит под защитой британской короны.

Норт промолчал. Пусть Портер попробует плыть против течения, помогать ему он не станет.

– Абреакция прогрессирует. На первой стадии она проявляется на уровне воображения – в грезах и ночных кошмарах.

На лице Норта не дрогнул ни один мускул. Он не собирался давать собеседнику подсказок.

– Вскоре абреакция начинает проявлять себя. Больной принимается выплескивать свои переживания на бумагу — записывать или рисовать. После чего состояние усугубляется, принуждая больного действовать.

– Действовать? Он начинает вести себя, как сумасшедший?

– Это похоже на сумасшествие. Больной не знает, что все происходящее на самом деле не существует. Галлюцинации слишком реалистичны. Но его состояние не является безумием. Больной разговаривает с людьми, которые давно умерли. Его переживания и словарный запас соответствуют временам, к которым возвращает его память. С его точки зрения, он заново переживает прошлую жизнь.

– А при чем тут воспоминания?

– Абреакция будит воспоминания о прошлых жизнях и эмоции, связанные с ними. У больного наступает состояние дезориентации и смятения.

Норт неуверенно поерзал на стуле.

– Вам это знакомо,– утвердительным тоном продолжил Портер.

Голос его был резким и ясным.

– Занятно.

– Именно это Ген и делал.

Норту уже приходилось разговаривать с психиатрами – все-таки он жил в Нью-Йорке.

– У него мог быть бред как следствие шизофрении.

– На первый взгляд так может показаться,– невозмутимо ответил Портер.

– Может, так и было на самом деле?

– Для чего человеку, у которого бред, носить с собой препарат, усугубляющий его состояние?

«Он знает, что было в шприце? Или это блеф?»