Камень переливался и блестел на солнце, притягивая взгляд, и казалось, что его можно разглядывать бесконечно, но требовалось вернуть драгоценность владельцу.

Нина бережно коснулась уха Ракуна, нащупала дырку и вдела сережку.

— Спасибо, — прошептал магос, как только замочек тихо щелкнул. И глубоко вдохнул — осторожно, будто проверяя, что вообще помнит, как дышать. И так же осторожно открыл глаза. Теперь они снова стали нормального, темно-карего цвета. — Извини, если напугал.

— Благодаришь, прощения просишь… Ты точно не умираешь? — придирчиво уточнила Нина.

Ракун хмыкнул и тут же душераздирающе раскашлялся. Попытался сесть, но получилось только перевернуться набок, Нина едва успела подхватить его голову, чтобы магос не нахлебался грязи. Казалось, его вот-вот вывернет наизнанку, но приступ закончился так же внезапно, как и начался.

— Прости, — едва слышно выдавил Ракун. — Не надейся, не умру. Не сегодня. Не спрашивай.

Нина молча кивнула и начала расстегивать магосу рубашку.

Тот не сопротивлялся, лишь следил удивленно.

— Ты же мокрый насквозь, — пояснила женщина. — И грязный, как… как я. Сейчас солнце сядет, мы тут задубеем, если не согреемся. Марлена, ты там жива?

— Да, — откликнулась девушка с вершины склона. До этого она не проронила ни слова, хотя за происходящим следила во все глаза.

— Можешь развести костер? И помоги мне затащить эту бледную немочь наверх, не посреди же дороги торчать!

— Сама ты немочь, — буркнул Ракун. — Сам залезу. Сейчас…

Судя по состоянию магоса, «сейчас» грозило растянуться по меньшей мере на несколько часов, поэтому Нина, оставив в покое рубашку, закинула руку страдальца себе на плечо и попыталась встать вместе с ним. Ракун беспомощно заскреб ногами по грязи, но с места почти не сдвинулся.

— Я сейчас спущусь, — крикнула Марлена и действительно довольно бодро сползла вниз, но в нескольких шагах от магоса вдруг замерла в нерешительности.

— Что случилось? — не поняла Нина.

— Она боится. Меня. — Ракун слабо улыбнулся. — Успокойся, дурочка, не съем. И не прокляну.

Девушка настороженно приблизилась. На магоса она смотрела как на живое чудо, как на божество, причем божество весьма и весьма недоброе.

Нина потихоньку начинала понимать. Если применение магии с помощью камней и арфактумов было в этом мире чем-то обыденным, то колдовство без помощи волшебных предметов выходило далеко за пределы нормы. Возможно, считалось чем-то запретным. Или зловредным. Или просто нереальным.

Марлена наконец-то пересилила себя и отважно поднырнула под вторую руку магоса. Вместе им удалось кое-как приподнять его и перетащить через дорогу.

Процесс затаскивания Ракуна наверх Нина помнила смутно. Они тянули, толкали, поддерживали, уговаривали и подбадривали. Магос честно пытался не висеть мертвым грузом, но несколько раз показалось, что он вот-вот потеряет сознание, и они все вместе рухнут со склона. Когда под ногами наконец-то оказались не грязь и осыпающиеся от каждого неловкого движения камни, а поросшая травой земля, Нина повалилась на нее, чувствуя, что вот-вот разрыдается от усталости.

— Ты прав, удивительно мерзкий день, — пробормотала она.

— Я всегда прав. — Ракун дышал так, будто только что пробежал марафонскую дистанцию в свинцовых доспехах.

Марлена разговор не поддержала, молча занялась костром. Нина задумчиво проводила взглядом заходящее солнце и вернулась к магосу и его рубашке.

— Давай, снимай уже эту половую тряпку. И нечего стесняться. Подумаешь, шрамы. Что я, шрамов не видела? У меня, знаешь, какой здоровенный на лопатке есть! С велосипеда в детстве грохнулась. Ой, точно, надо же еще велик наверх затащить!

— Да что ему сделается? — Магос без особого удовольствия позволил стянуть с себя рубашку и теперь размышлял, покусится ли женщина на штаны. — Где ты вообще эту рухлядь раздобыла?

— В трактире. — Нина задумчиво посмотрела на полураздетого магоса, затем на дорогу, на ярко-оранжевое пятно, выделявшееся на фоне грязи. Бережное отношение к технике пересилило заботу о ближних, и женщина полезла вниз за своим безумным транспортом.

— Это мамин, — неожиданно произнесла Марлена, скармливая новорожденному костру тонкие веточки.

Ветки были мокрые, костерок шипел и дымил, но от лакомства не отказывался, разгорался все ярче. От него веяло теплом и уютом, а воздух вокруг, напротив, становился все холоднее. Ракун почувствовал, что его начинает познабливать. Хуже того — вернувшаяся Нина тоже это заметила и, бросив свой агрегат, чуть ли не волоком потащила магоса ближе к огню.

Она и сама была вся мокрая, с блузки капало, юбка оказалась разодрана почти до пояса, а ногу украшала здоровенная ссадина.

Ракун с трудом вытащил из кармана плоскую коробочку с мазью. Руки едва слушались, даже пальцем пошевелить казалось чем-то сродни подвигу. Продлись буйство стихии на пару минут дольше — и он бы не выдержал, сдался, сгинул в толще воды, как любой нормальный человек. Или сгорел, пытаясь выстоять до конца, как ненормальный.

Проверять таким образом пределы собственной нормальности отчаянно не хотелось.

— Помажь ногу. — Магос указал Нине на ссадину. — И ей лицо. Должно помочь.

Марлена сидела так, чтобы пострадавшая щека скрывалась в тени, но Нина немедленно развернула ее лицом к свету и охнула:

— Как ты умудрилась?

— Палек оказался козлом, — вздохнула девушка.

— Ты знала, что он бандит и разбойник, — заметил Ракун. Он не любил учить окружающих жизни, но трактирщица должна была понять, что доля ее вины в случившемся тоже есть. — Ты знала, что он зарабатывает тем, что отбирает у людей их имущество. Иногда избивает их, если они не хотят отдавать. Возможно, ему и убивать приходилось. Ты знала все это, но продолжала общаться с этим человеком. Так почему ты думала, что с тобой он вдруг превратится в сказочного принца?

— Прекрати, — одернула магоса Нина. — Любой может ошибиться. А она вообще еще ребенок, ее пожалеть надо, а не нотации читать!

— Не надо меня жалеть! — поджала губы Марлена. — И я не ребенок. Не младше тебя… вас…

— Тебя. Но младше, детка, сильно младше. И тебе бы тоже лучше раздеться, пока не простыла. Давай, давай, снимай платье. А на этого кобеля не обращай внимания, он отвернется. Отвернется, я сказала!

— Я понял, — вздохнул магос, но на разворот требовалось слишком много сил. — Глаза закрою. Не буду подсматривать, не бойтесь. А лучше вообще переоденьтесь.

— Во что? Ты угробил все мои вещи!

— Алинкины-то остались. Не думаю, что она станет возражать. — Ракун вытащил из кармана чемодан, убедился, что на этот раз точно не перепутал розовый с зеленым, и вернул ему нормальный размер.

На это простейшее действие ушли остатки сил, и мир вокруг магоса вдруг резко отключился, будто свет погасили. Впрочем, возможно, отключился не мир, а он сам.