ластилась никогда. И на ручки мы шли едва-едва, словно делали мне великое одолжение. А здесь… еще десяти минут не прошло, как она его впервые увидела, а уже все, хозяйка побоку — все внимание ему.

— Предательница, — прошептала я еле слышно.

Алексей оторвался от шуши и повернулся ко мне, как бы переспрашивая, что я сказала.

— Говорю, нужно покушать, пока еда окончательно не остыла. Не думаю, что она будет на вкус такая же восхитительная после подогрева, — громко сказала я.

Да-да, конечно, так я и признаюсь тебе в том, что ревную. Еще бы…

Когда я накрыла на стол и вернулась в комнату, Лёша сидел в кресле и пальцем почухивал за ухом мою Фетку. А та разве что не мурлыкала…

— Фет, пора домой, — негромко сказала я, кивая головой в сторону клетки. — И это не обсуждается.

Алексей взял ее в руки, приподнялся и перенес в клетку. И, о чудо, шиншилла не стала возражать, а послушно забралась в свой домик.

— Ошиншилеть, — пробормотала я. — Я её никогда не видела такой послушной, такой ручной.

— Животные чувствуют все, — пожал плечами Лёша. — Искренность, заботу, любовь и ласку.

— Ну я вообще-то тоже ее круглосуточно люблю, — огрызнулась я. — Ладно, прости, во мне просто говорит обида.

— Скорее ревность, — улыбнулся мужчина. — Но не стоит, меня животные с детства любят, причем все, без исключения, так что…

За столом мы весело смеялись, рассказывая друг другу истории из детства. Оказалось, что этот Алексей, который сначала показался мне маньяком, был самым настоящим сорванцом, которому регулярно прилетало за это от родителей.

И в эти минуты мне казалось, что я самая счастливая на всем белом свете. Не потому, что влюбилась, а просто мне было комфортно с этим человеком. Уютно, словно сама судьба нас пнула навстречу друг к другу, чтобы мы наконец познали, как может быть.

Переведя дух, я встала, чтобы сварить кофе. И в этот момент сработал звонок в дверь.

— Присмотришь? — я повернулась к Лёше, а после, получив утвердительный кивок, выскользнула из кухни.

Наверное, Антон снова забыл ключи в офисе и решил сегодня переночевать в городской квартире, чтобы уставшим в ночь не ехать за город, в коттеджный поселок. Но нет. На пороге стоял Тимур.

Первым желанием моим было захлопнуть дверь перед его носом, однако Тим оказался проворнее и нагло оттеснил меня вглубь коридора.

— Кажется, мы где-то это уже проходили, — нахмурилась я. — И закончился этот урок как обычно. Неудачно, бездарно, провально.

— Ты даже живешь у него, — Тимур проигнорировал мои попытки выставить незваного гостя.

— Это тебя не касается, — отрезала я. — Зачем пришел? Антона нет. Он оставался еще в офисе, когда я ушла домой.

— Тебя не смущает, что он мой брат? — никак не отреагировал и на эти мои слова Тим.

— Ну тебя же не смущало, когда ты с его женой зажигал, — усмехнулась я.

Я изо всех сил старалась сделать вид, что мне плевать. Что плевать на его отговорки, на его нахмуренный взгляд, на его суровый тон… И, кажется, впервые за все время мне это удавалось.

— Не думал, что вы настолько близки, — хмыкнул Тим. Окинул взглядом прихожую и заметил Лёшины ботинки. На его лице мелькнуло удивление. — А ты говоришь, что его нет дома. Или он настолько сильно не хочет меня видеть?

— Убирайся ко всем чертям на все четыре стороны, — устало отмахнулась я.

В конце концов, кто он такой, чтобы я перед ним оправдывалась, что-то доказывала ему? Право задавать мне вопросы он потерял несколько лет назад. Аккурат в тот самый вечер, когда я вдруг стала скучной, серой и недопрыгивающей до его ветки, на которую он взобрался и плевал на всех свысока. На меня плевал в первую очередь.

— Ладно, — вдруг согласился Тим, чем несказанно меня удивил.

— Вот так просто?

— А ты как хотела? Чтобы я побегал за тобой? Я мог бы многое простить, Татка, но не связь с моим братом, — ответил он и вышел, громко хлопнув дверью напоследок.

Я так и осталась стоять в прихожей, глядя куда-то вперед и пытаясь понять, что это было.

Единственное, что поняла — Тимур бесится. Сильно. Но, как и я, научился контролировать свои эмоции. Вот бы еще осознал, что это все не любовь — это наваждение. Болезнь, от которой нужно избавиться и как можно скорее. Возможно, ему бы удалось идти дальше. Или ползти вперед, как я сейчас ползу. По чуть-чуть, маленькими шажочками, но уверенно и без оглядки на прошлое.

На плечо опустилась чья-то рука и я не сразу сообразила, что у меня в гостях Алексей. Вздрогнула и повернулась к нему, пытаясь скрыть свои эмоции, запрятать куда подальше.

Обиду. Закрыть глубоко в себе и забыть Тимура, как страшный сон.

Лёша молча меня приобнял, погладил по голове и тихо сказал:

— Все пройдет. И это тоже. Только не сдавайся, хорошо?

Я кивнула и отстранилась от мужчины.

— Мне пора. Еще до дома добираться. И, кажется, на улице пошел снег, — вздохнул он.

— Снова город встанет, — покачала я головой. — Ты далеко живешь?

— Относительно, — уклончиво ответил Алексей.

— Прости, что нас прервали, — извинилась я.

— Не бери в голову, — подмигнул Лёша и вышел из квартиры.

Закрыв дверь на все замки, я полетела в кухню. Убрала все со стола, перемыла посуду и выпила чуть остывший кофе, который ждал меня на столе.

Значит, Тимур бесится из-за моей теоретической связи с Антоном. И значит, если не опровергать его домыслы, то можно доставить ему дискомфорт.

Эта мысль меня согревала. Что ни говори, а душа все равно жаждала мести. За все страдания, за всю боль, что он причинил мне. За годы ада, когда я безуспешно пыталась его забыть. За всё.

Но была и еще одна мысль. Более здравая. Какой смысл мстить тому, кого отчаянно вычеркиваешь из своей жизни? Снова думать о нем, думать о том, что чувствует Тим, глядя на все это… И мучить себя. Заодно.

Это уже нездоровый мазохизм. А я ничуть не мазохистка.

И тут же, словно опровергая свои же мысли, полезла в интернет, чтобы почитать последние новости, связанные с Тимом.

И обомлела…

Надо же, они с Аней разыгрывали такую счастливую молодую пару, но… Но почему-то разошлись. Если верить, конечно, новостному порталу. Их разрыв называли чуть-ли не трагедией уходящего года. В самой статье было множество фотографий их совместного счастливого прошлого. И меня, при виде этих фотографий, едва не вывернуло наизнанку.

Что-то жгло в груди огнем. Что-то раз за разом во мне умирало, оставляя лишь