Теперь я не сомневался, что озеро затянуто бензиновой пленкой: оно мерцало всеми цветами радуги, когда на него падал солнечный свет.

— Откуда тут взяться бензину? — недоумевал я.

— Посмотри!

Мы проплыли еще немного, и я увидел впереди, в густом тумане, огромный бело-синий хвост. Он был больше моего дома и, прямой и острый, торчал из воды, будто нож. С одной стороны на нем красовался яркий флаг США.

— Это мой самолет, — сказал президент. — Борт номер один.

Мы подтолкнули морозильник еще ближе, и я, не веря своим глазам, уставился на махину разбитого самолета, напоминавшую выплывшего из тумана призрака.

— Значит, он сел на воду. — Президент оглянулся, будто хотел увидеть след, оставленный самолетом. — Всю ночь был тут. Почему же не утонул?

Подобравшись еще ближе, мы увидели почему. Самолет приземлился на воду, как и сказал президент, и проскользил по ней, пока не врезался в один из небольших островов.

Нос самолета уткнулся в отмель и, как огромный указатель, смотрел на растущую невдалеке березку. Остальная часть машины была в воде, так что двигателей совсем не было видно. Часть хвоста тоже скрыло озеро, и тянущаяся через весь самолет голубая полоса исчезала из виду, расчертив самолет только наполовину.

— Он необъятный! — Я покачал головой и замер, не в силах отвести глаз от самолета. — Моя деревня не такая длинная.

— А в высоту он двадцать метров, как шестиэтажный дом.

— Президентский самолет… — Я покрепче ухватился за морозилку и расслабил ноги, так что их подхватило и закачало слабое течение.

— Необъятный, — снова выдохнул я. — И он весь ваш?

— Можно и так сказать. — Президент посмотрел на самолет и наклонил голову. — На борту было много людей. Не весь экипаж, но… — Он оборвал фразу на полуслове.

Я оторвался от призрака самолета и посмотрел на президента. Его лицо исказила боль.

— Может, с ними все хорошо? — сказал я, сам не веря своим словам.

Половина самолета ушла под воду, а на боку виднелся длинный черный обгорелый след. Он начинался под крылом и шел до самого хвоста. Наверное, этот след оставила одна из ракет, которые вчера ночью выпустили в небо люди Хазара.

— Подбили его, — сказал президент. — Как ты и говорил. — Он набрал полные щеки воздуха и с шумом выпустил его. — Носовая часть самолета над водой, может, кому-то и удалось выбраться.

Треск вертолета заглушил слова президента. Но на этот раз его жужжание не стихло вдалеке, оно нависло над нами, а потом стало приближаться. Озеро заволновалось, и в разные стороны от нас побежали волны. Я посмотрел вверх и увидел приближающийся темный силуэт, быстро принимавший очертания вертолета, чьи лопасти разгоняли туман.

— Неймется им! — воскликнул президент. — Оставят они нас когда-нибудь в покое?

С вертолета сбросили веревки, и они ударились о воду в метре от меня.

— Переворачивай! — скомандовал президент.

— Что?

— Переворачивай!

Я с секунду пытался понять, о чем это он, и, как только до меня дошло, мы сразу перекувырнули морозильник вверх дном, так что крышка исчезла под водой.

Веревки покачнулись, и у меня над головой показались чьи-то ботинки, ноги. И вот на нас уже спускались солдаты Хазара с автоматами наперевес.

— Ныряй! — закричал президент, и мы скрылись под водой, чтобы заплыть под морозильник, под которым образовался воздушный карман.

— И что теперь? — раздался мой голос в кромешной тьме. — Есть идеи?

Президент сплюнул воду и громко засопел, но ничего не сказал.

— Как насчет самолета? — Под морозильником мой голос звучал тихо и сдавленно. — Можно попасть внутрь незаметно?

— Может быть, не уверен.

Что-то ударилось о дно морозилки. Веревка, а, может, чьи-то сапоги или руки.

— Они нас, того гляди, схватят, — заволновался я. — Как? Как нам попасть в самолет?

— Не знаю я! — прокричал в ответ президент. — Оскари, я правда не знаю.

— Так надо узнать! Давайте, президент, поплыли к самолету.

Морозильник начал подниматься, мы резко нырнули и поплыли под водой к президентскому самолету.

Грохот вертолетных лопастей стих до глухих размеренных щелчков; волны над головой казались раскачивающейся крышей. Накренившийся Борт номер один представлялся огромным монстром, который схватился крылом за дно озера. Его массивный корпус словно повис над черной бездной, и было ощущение, что от маленького толчка вся махина пошатнется и покатится назад, на дно озера, где навсегда исчезнет в холодных глубинах, кишащих нечистью с длинными щупальцами и острыми клешнями.

Я гнал эти мысли прочь и что было сил греб в сторону самолета.

В мутной воде загадочно мерцали иллюминаторы. Их красные, зеленые и оранжевые лучи, которые то загорались, то снова гасли, напомнили мне об огоньке на спасательной капсуле, что я сначала принял за инопланетный корабль.

Подплыв ближе, я увидел, что один подбитый двигатель беспомощно болтается на крыле, а второго и вовсе нет. Ракета сбила его, разорвала обшивку крыла и оставила на самолете длинный черный рубец.

Большая дыра зияла в фюзеляже, прямо над крылом. Вслед за президентом я заплыл через нее в самолет, едва не задев острый погнутый металл. Мы вынырнули под самым потолком, где образовался небольшой воздушный карман. Я старался успокоиться, не дышать так жадно, но никак не мог совладать со страхом. Предчувствие, что мы утонем в этой подводной ловушке, пробралось мне в голову скользкой змеей.

— Думаете, зря мы сюда приплыли? — спросил я президента, надеясь услышать в ответ «нет, не зря».

— Пока не ясно, — сказал президент. — Мы сейчас в секретарском отсеке, нам надо плыть ко мне в кабинет. Туда и на верхнюю палубу вода не могла подняться. — Воздуха было мало, и голос президента звучал глухо.

— А мы сможем туда попасть? — Я гнал прочь закравшийся в душу ужас.

— Возможно. Но путь не близкий.

— Надеюсь, он не затоплен. — Меня пугала мысль о том, что я утону здесь, где никто меня не найдет. Тогда папа никогда не узнает, что со мной случилось, и всю оставшуюся жизнь будет прочесывать лес в поисках моего тела.

— Я тоже надеюсь. Плыви за мной.

— Хорошо, — ответил я, и мы снова нырнули под воду и поплыли внутрь самолета.

Мне чудилось, что мы попали в иной, страшный мир. Светодиодные ленты, протянутые вдоль коридоров, окрашивали воду в тусклый красный цвет крови. Они то загорались, то выключались, иногда неожиданно вспыхивали зеленым или желтым светом, но через секунду снова гасли.

Слабое течение несло с собой всякого рода вещи. Сумки, портфели и бумаги медленно проплывали мимо, как в невесомости. Один ботинок. Пиджак, колыхающийся как медуза. Декоративная подушка, что поднялась из глубины и проскользнула мимо меня странным доисторическим зверем. За раскачивающимися дверьми виднелись пристегнутые к креслам мертвые тела. Их руки ужасающе покачивались, а волосы опутывали головы, как водоросли. Темнота скрывала и другие, странные силуэты, притаившиеся в глубине, как подводные чудища.