Рюсэй подошел к ней:

— Что ты здесь делаешь? Ты вся дрожишь!

— Ты не должен сводить счеты с жизнью! — Чи схватила его за руки. — Мияко этого не хотелось бы.

Рюсэй выдержал паузу, потом расхохотался:

— С чего ты решила, что я готов свести счеты с жизнью?

Чи отпустила его руки:

— Ты среди ночи пошел в лес один.

— Мне не спалось, и я решил прогуляться.

— Прогуляться в лесную чащу? — уточнила Чи, прищурившись.

— Ты права, — вздохнул Рюсэй. — Мне нужно кое–что сделать. Прости, что испугал тебя, но я не намерен следовать примеру Мияко. Есть человек, который нуждается в моей заботе.

— И кто это?

Чи не ожидала, что Рюсэй ответит, но он ответил:

— Моя сестра. Я не смог бы ее бросить, особенно потому что знаю, как больно терять родных и близких. — Рюсэй тепло улыбнулся. — Нельзя ходить в лес без фонарика. А если бы ты заблудилась?

— Но ведь направляешься ты…

По тропке они вместе дошли до дерева, на котором повесилась Мияко. Белые розы у подножия еще не завяли, хотя возложили их почти день назад. Белые лепестки, покрытые тонким слоем росы, полностью сохранили свежесть.

Сквозь кружево листвы лунный свет падал на розы, даря им сияние и почти неземную красоту.

Чи отвела глаза. Они с Рюсэем стояли в тишине, нарушаемой шелестом листьев в кронах деревьев и жужжанием ночных насекомых.

— Я добрался сюда за сто двадцать восемь шагов, — вдруг объявил Рюсэй.

— Что–что? — спросила Чи, повернувшись к нему.

— Сто двадцать восемь шагов, — повторил Рюсэй. — Я считал шаги от двери своей комнаты.

— Зачем?

Рюсэй пожал плечами:

— Когда я расстроен или взволновал, то Начинаю считать. Что угодно пересчитываю, любую мелочь. Главное — считать. Меня это успокаивает. — Рюсэй замолчал и поскреб затылок. — Сюрно, да?

Чи покачала головой:

— Каждый снимает напряжение по–своему. Когда у тебя появилась эта привычка?

— Лет в семь. После того, как в семье случилась трагедия.

— А-а.. — протянула Чи. Не желая лезть в личную жизнь Рюсэя, других вопросов она не задавала.

Рюсэй сел на корточки, вытащил из кармана куртки прямоугольную жестянку и положил на землю.

— Что в ней? — спросила Чи.

— Письма Мияко, — ответил он. — Я решил закопать их здесь, хотя так и не понял, что с ней творилось.

В горле у Чи встал ком.

— Извини, мне очень жаль.

— Чего тебе жаль? — усмехнулся Рюсэй и руками начал рыть ямку во влажной земле. — А извиняться нужно мне — за то, что притащил тебя сюда.

Рюсэй открыл замочек жестянки. Внутри лежала аккуратная стопка писем. Чи тотчас узнала почерк Мияко — буквы мелкие, круглые, почти неестественно одинаковые.

Чи положила ладони ему на плечи:

— Ты ведь любил ее по–настоящему, да? Жаль, что у вас все так вышло.

— Сейчас это уже неважно.

— Не говори так. — Чи взяла жестянкуу Рюсэя и положила на землю. — Но мне кажется, с письмами самое время попрощаться. — Чи уже собралась закрыть жестянку, когда сообразила, что писем в ней пять.

— Ты же вроде говорил, что Мияко написала тебе четыре письма? Три из Кицуямы плюс одно она передала через мать…

— Ах да, — Рюсэй вытащил одно письмо и протянул Чи, — вот что сегодня вручила мне мисс Суги. Мияко оставила ей его на хранение.

Чи взяла письмо у Рюсэя:

— А почему она не отдала письмо сразу, как мы пришли в клинику?

— По словам мисс Суги, имени получателя Мияко не назвала — только описала полунамеками. До сегодняшнего вечера мисс Суги не была уверена, что письмо для меня.

Чи вспомнила разговор у цветочного поля, когда мисс Суги спросила, не Рюсэй ли нравился Мияко. Письмо Чи разворачивала торопливо, гадая, что в этом прощальномпослании.

В отличие от писем к Рюсэю, это не адресовалось никому конкретно.

— Я подвел Мияко, — заявил Рюсэй. Приехал в такую даль, ио так и не понял, что она пыталась мие сказать. Вместо того чтобы приблизиться к правде, я запутался еще сильнее. Я даже не уверен, что это письмо адресовано мне.

— Ну, разумеется, оно тебе адресовано, — заверила Чи, наморщив лоб.

— Мияко любила кого–то другого.

— Рюсэй, ну как можно быть таким тупым?! Для Мияко существовал только ты.

— Ты просто утешить меня хочешь. Не надо!

— Зачем мне врать о таком?

Рюсэй притих.

— Мияко боялась, — продолжала Чи.

— Чего? — Рюсэй покачал головой. — Что я ее обижу?

— Она боялась, что ты бросишь ее, как только узнаешь правду.

Рюсэй заглянул ей прямо в глаза:

— О чем это ты?

Через два дня после того, как Чи узнала о беременности Мияко, девушки вместе поехали на поезде в Куромачи. Клиник, оказывающих подобные услуги, предостаточно и в Токио, но Мияко решила отправиться в другой город, чтобы гарантированно не нарваться на знакомых.