– Фу! – скривил носик Бен. – Представляю, как от него воняло! Мы один раз были на торфяном болоте. Помнишь, Алекс, в Шотландии? Так меня потом несколько дней тошнило.

– Да, – охотно согласился Роуленд, принимаясь импровизировать. – Пахло от него препротивно. Представьте себе самую тошнотворную вонь на свете. К примеру, от тухлой капусты или…

– Как Дэнни пукает! – крикнул Алекс, и все четверо зашлись от смеха.

– Так вот, от Гройлаха пахло еще хуже. И был он не только злым, но еще и прожорливым. Он много лет подряд охотился за гномиком Лифом. Понимаете, гномы для него были любимым лакомством.

Роуленд продолжал свой рассказ до тех пор, пока его тихий голос не убаюкал мальчиков. Первым уснул Дэнни, за ним – Алекс и под конец – Бен. Только Колин по-прежнему таращил глазенки, впитывая каждое слово.

– Но ведь он не съел Лифа, правда, Роуленд? – прошептал Колин, выпростав руку из-под одеяла и вцепившись в палец взрослого мужчины.

– Конечно, нет, – ответил тот, понимая, что концовка истории должна быть счастливой. – Ни в коем случае! Лиф был добрым и смелым, так что в конце концов он вышел победителем. И к тому же у него был меч. А вообще-то, скажу тебе честно, он даже не думал о Гройлахе.

– А почему, Роуленд?

– У него были дела поважнее. Видишь ли, он прослышал о принцессе – очень красивой и грустной принцессе гномов с глазами, подобными синим сапфирам, и золотыми волосами.

– А почему она была грустной? Она плакала?

– Ее заколдовали много лет назад – вот почему. Все это время она томилась в высокой башне из стекла и плакала хрустальными слезами, мечтая о своем избавителе. Ее пытались спасти многие принцы, но все они потерпели неудачу. Спасти ее мог только храбрец с чистым сердцем и к тому же – гном.

Роуленд взглянул на Колина и увидел, что тот наконец спит. Он осторожно высвободил свой палец, встал и размял затекшие ноги. В комнате царили покой и тишина, нарушаемые лишь тихим посапыванием спящих детей. Почему-то Роуленду передалась грусть придуманной им же самим сказки, и ему не хотелось уходить отсюда.

Сказка про гнома навеяла на него воспоминания детства. Перед его внутренним взором встали стены той самой фермы, о которой он рассказывал мальчикам и в которой жил сам, будучи таким же восьмилетним мальчишкой, как Алекс.

Роуленд подошел к окну и отодвинул штору. Высоко в небе висела луна, ветви деревьев и кусты уже покрыла легкая изморозь. Роуленд безмолвно смотрел на серебристый мир, раскинувшийся внизу. По траве осторожно пробиралась лисица. Она покружила вокруг курятника, задрала морду, понюхала воздух и метнулась в темноту, поскольку от подъезда послышались людские голоса и звуки заводящихся машин.

Должно быть, разъезжались последние гости из числа соседей. Скоро Шарлотта подаст на стол как всегда изумительный ужин. До слуха Роуленда донесся хруст гравия под колесами отъезжающих автомобилей. Он увидел, что лисица снова вынырнула возле живой изгороди, но вслед за этим бросилась в поле и побежала в сторону холмов. Роуленд напряг глаза, пытаясь не упустить животное из виду, и тут ему показалось, что где-то вдалеке двигается свет. Это озадачило его: он бродил в тех местах множество раз и совершенно точно знал, что там нет никакого жилья и дорог – одни леса.

Из расположенной на первом этаже кухни доносились голоса. Роуленд опустил штору и бесшумно вышел из детской. Пригибаясь, чтобы не стукнуться головой о толстые балки, он спустился по узким неверным ступеням.

Грусть и ностальгия, овладевшие Роулендом, оставили его только тогда, когда все уже сидели за столом. Согретый вином, дружеским разговором и вкусным ужином, он постепенно вернулся из прошлого в настоящее. Очнувшись, Роуленд заметил, что он – не единственный человек за этим столом, витающий в облаках. Где-то далеко были и мысли Женевьевы Хантер. Она почти не принимала участия в общем разговоре, крайне редко бросая одно-два слова, и в этих случаях казалось, что они даются ей с огромным трудом.

Джини сидела напротив Роуленда, и он исподтишка разглядывал ее. У нее были коротко остриженные светло-серебристые волосы, бледное лицо и загадочный взгляд серых глаз, разгадать который было невозможно. Эта женщина кого-то ему напоминала, и поначалу Роуленд не понимал, кого именно. Теперь до него дошло: Джини напоминала ему принцессу из придуманной им самим сказки. Она тоже выглядела околдованной. Ее словно заключили в прозрачную тюрьму, и теперь она смотрела на мир сквозь стеклянные стены.

* * *

К тому времени, когда Майна и Кассандра добрались до амбара, ночная прохлада опустилась на землю. Огромные двери были открыты, а все внутри было залито ярким светом. Здесь уже вовсю танцевали, а поле вокруг было уставлено домами на колесах, древними драндулетами и мини-грузовичками. Некоторые из участников веселья разожгли костры, которые ярко освещали окрестности и делали окружавшую тьму еще более непроглядной.

Все пространство вокруг амбара было наполнено двигавшимися силуэтами. Целыми группами бегали оборванные дети, лаяли собаки, некоторые хитч-хайкеры танцевали и снаружи, размахивая руками и притопывая под аккорды странной электронной музыки, другие – готовили пишу или просто группами сидели у костров на простынях и пледах.

Майна попятилась назад, но Кассандра поймала ее за руку и втолкнула в самую гущу толпы. Звуки музыки становились все громче и били Майну по ушам. От этого грохота и царившего здесь запаха ей стало нехорошо. Тут сильно пахло марихуаной, потными телами и грязной одеждой, а запахи стряпни, дым от костров и выхлопные газы автомобилей делали зловоние совершенно невыносимым. Возле дверей амбара стоял человек в красном расшитом афганском халате и жонглировал цветными мячиками. За его спиной по стенам сарая плясали отблески света – тут, вспыхивая с определенными интервалами, работал стробоскоп. Его вспышки ослепили Майну. Она крепче вцепилась в руку Кассандры и посмотрела на нее испуганными глазами. Во вспыхивающем и тут же гаснущем свете лицо подруги выглядело как на старинной кинопленке, а скорпион у нее на лбу, казалось, ожил.

Глаза Кассандры, вспыхивая и угасая вместе со светом, искали кого-то в толпе. Где-то здесь, в гуще мелькающих рук и развевающихся волос, должен был находиться Стар.

– Он высокий, – попыталась перекричать музыку девушка, – и похож на ангела. У него – длинные черные волосы, и он носит красный шарф.

Крепко держа подругу за руку, она стала проталкиваться сквозь толпу, а Майна, оказавшись в эпицентре этой суматохи, вдруг ощутила на себе завораживающее воздействие музыки и мельтешения десятков людей. Это было вовсе не страшно, даже наоборот. У нее приятно закружилась голова. Майна почувствовала, как в ее жилах начал пульсировать ритм электрических гитар, а редкие слова, перемежавшиеся с музыкой, воздействовали на самые потаенные уголки ее сознания. «Уведи свой мозг в другое измерение, сосредоточься…» Ей стали нравиться эти странные высокие голоса. «Сосредоточься!» – пропела она. Ей тоже захотелось танцевать, проникнуть в самую сердцевину этих звуков.