Вот только проснулась я одна. Подскочила на кровати, оглядываясь по сторонам. И где Анри? Сама не понимала, откуда взялась такая паника. Он может быть в соседней комнате или на кухне. Приказала себе угомониться и быстро оделась, даже причесалась, чтобы не пугать своим видом остальных. Выглянула за дверь. Картина изменилась. Белый волк перебрался от герцога к Филу и теперь сладко спал, придавив его своим весом. Сам Фил сонно открыл глаза, убедился, что это я, и уже собирался уснуть снова, когда я спросила:

— А где Анри?

— Сказал, что скоро придет и чтобы мы никуда не ходили, — пробормотал Фил.

Ушел! Куда? Зачем? Я едва могла думать от ужаса. Знает ведь, что его ищут. Не домой же? Рано поддаваться панике. Вернется. Он ведь сказал, что вернется. Я постаралась отвлечься. Проверила состояние Этьена, убедилась, что с ним все в порядке. Еще день или два — и будет на ногах. Запоздало подумала, что надо бы сообщить Айше. Но она ведь считает, что Этьен уехал. Может, лучше он сам? Поставит перед фактом: да, было, но обошлось. А вот мне что делать? Могла только метаться по комнате из угла в угол, сходя с ума от тревоги. Поэтому, когда скрипнула входная дверь, едва не упала, кинувшись навстречу.

— Анри! — попала в родные объятия. — Ты где был? Я не знала, что и думать.

Анри улыбался чему-то своему, и сразу стало легче.

— Всего лишь немного прогулялся, — ответил он. — Собирайся, давай сбежим, пока не проснулись остальные.

— Куда?

— Увидишь. Только быстро.

Мне понадобилось не более десяти минут, чтобы привести себя в порядок. Да, платье было скромное, домашнее, но какая разница? Мы ведь не на светский прием.

— Идем.

Анри протянул мне руку и увлек за собой. Мы спустились по ступенькам, вышли на улицу, укрывшись щитами, чтобы отвести глаза, и я увидела экипаж.

— Мы куда-то едем? — спросила растерянно.

— Да. Только хватит вопросов, все увидишь сама.

Пришлось покориться. Шторки на окнах были задернуты, и я понятия не имела, куда мы едем. А когда Анри достал откуда-то темный шарф и предложил завязать мне глаза, и вовсе онемела. Что за авантюра пришла в его неуемную голову?

— Доверься мне, — попросил он, и оставалось только согласиться. Шарф опустился на глаза. После этого я слышала, как экипаж въехал в какой-то дворик, и Анри осторожно помог мне выйти. Пара ступенек под ногами, женские голоса.

— Не подглядывать, — потребовал жених и куда-то исчез, а меня усадили в кресло и занялись волосами. Как это понимать?

— Не беспокойтесь, мадемуазель, — сказала какая-то девушка. — И расслабьтесь.

Ближайшие минуты — или часы? — мне делали прическу, затем раздели — и снова одели, подкрасили губы. А мне казалось, что схожу с ума. Ровно до той минуты, когда одна из девиц не произнесла:

— Пора.

Она помогла мне подняться и проводила по длинному коридору. А затем заиграла музыка.

— Можете снять повязку, — сказала она.

Стало страшно. Что меня ждет? Я аккуратно сняла шарф — и замерла, не в силах поверить глазам. Вокруг был бальный зал, залитый светом. Вверху на балконе играли невидимые музыканты. А передо мной стоял Анри — в гвардейской форме, с улыбкой на губах.

— Что происходит? — в изумлении спросила я.

Он осторожно развернул меня к зеркалам на стене — и я ахнула снова. Мое выпускное платье! Которое неведомо куда подевалось и вдруг волшебным образом нашлось. Не может быть!

— Я задолжал тебе танец на выпускном, Полли, — сказал Анри на ухо. — Да и много чего другого, но начнем с мелочей. Извини, собрать дипломы у выпускниц и выдать снова я не могу.

Я тихонько рассмеялась, любуясь нашим отражением.

— Можно пригласить вас на танец, мадемуазель Лерьер? — поклонился мне кавалер.

— Если очень сильно попросите, месье Вейран, — ответила я и, противореча своим словам, протянула ему руку. Это был сон. Потому что в реальности казалось бы сумасшествием — я и Анри, вальсирующие в пустом зале под звуки невидимого оркестра. Но просыпаться не хотелось! И я танцевала, пока держали ноги, любуясь самым родным лицом в мире. Сейчас Анри улыбался светло и безмятежно, будто и не было этого года, изломавшего наши жизни. Снова хотелось плакать, на этот раз — от счастья.

— Я так тебя люблю. — Вот единственные слова, которые удалось подобрать.

— И я люблю тебя, Полли. Прости за все, я не хотел, чтобы так вышло.

— Ты ни в чем не виноват, — крепко обняла его. — Родной мой, единственный.

Поцелуй опьянил, закружил сильнее вальса. Невероятно, невозможно. А когда ноги загудели, и я запросила пощады, Анри жестом отпустил оркестр, дождался, пока мы останемся совсем одни, и нас окутал знакомый серый туман. А когда он рассеялся, под ногами будто лежал весь мир. Это была вершина башни света — открытая площадка, загороженная только заклинаниями, чтобы защитить от ветра.

— А защита? — завороженно спросила я.

— Магистра нет, защиту сняли. Она теперь сосредоточена вокруг алтаря, — ответил Анри. — Присаживайся.

Только сейчас я заметила, что с другого края башни стоит низенький стол и стул с подушкой. Один.

— А ты?

Анри усмехнулся и уселся на выступ, ограждавший крышу, и заболтал ногами в пустоте.

— Ты что! — Я едва за сердце не схватилась. — А если не удержишься?

— Не беспокойся, не в первый раз, — улыбнулся он. — Мне всегда нравилось тут сидеть после службы. Такое чувство, что мир далеко, и жизнь ощущается иначе.

У меня даже мелькнула вздорная мысль сесть рядом с ним, но я прогнала ее и все-таки заняла подушку. Высоко! Но так красиво! Даже зной, снова сменивший дождь, почти не ощущался.

— Чуть не забыл. Фокус!

Анри взмахнул рукой в воздухе — и вот уже он держит коробку, перевязанную бантом. Я развязала бант, изнывая от нетерпения, чтобы увидеть ровные ряды самых разных пирожных.

— Это что? — спросила изумленно.

— Ты жаловалась, что один негодяй похитил у тебя пирожные, — ответил Анри. — Я обещал возместить ущерб и держу слово. Ешь, пока не отобрал.

Анри и пирожные — вещи несовместимые, он их и не любил никогда, но угроза подействовала. Я быстро выбрала самое красивое. Мм, как вкусно! Мир казался большим и прекрасным, жизнь — бесконечной, а любовь — вот она, любовь, стоит протянуть руку. Удивительно, как все меняет не магия, а желание любимого человека подарить крупицу счастья.

— У тебя нос в креме, — сообщил мне Анри на ухо, все-таки перебираясь ближе.

— Врешь!

— Да чтоб мне провалиться на месте!

Двое сумасшедших, иначе не скажешь. Мы и смеялись, как безумные. Я переложила подушку на пол, забралась в кольцо любимых рук и уничтожала пирожные, оставив всего четыре, — домашним. Анри же рассказывал о каких-то пустяках.