– Молодец, Ламорес! – загорелся Скосырев. – Я так и сделаю. Тем более это дело можно провернуть так, что никаких денег на строительство не понадобится.

– Да? Это как же? – удивилась леди Херрд.

– Это будет бартер, а проще говоря, натуральный обмен, – азартно потирал руки Борис. – Дело в том, что на прошлой неделе на меня вышел представитель одной французской фирмы, которая интересуется нашей медью. Найдут они ее или не найдут, это их дело, но чтобы начать копать, они должны заключить договор об аренде земли. Как ты знаешь, земля у нас принадлежит государству, то есть мне. Я сдаю ее в аренду общинам, а те – кому захотят. Само собой разумеется, аренда стоит денег, так что хоть в Андорре нет налогов, но общины за аренду земли платят, и платят немало.

– И они не возражают? – удивилась леди Херрд.

– А чего им возражать? – пожал плечами Борис. – Арендаторы тоже не в убытке: как ты знаешь, общины богатеют не по дням, а по часам. Но я же не дурак, – многозначительно поднял палец Борис, – и часть лугов, долин и гор сдавать в аренду общинам не стал, оставив их в собственности государства. Короче говоря, сценарий будет такой: тот участок, который интересует французов, я отдам им безвозмездно, а они, так же безвозмездно, построят президентскую резиденцию и гостевой отель. Как тебе такой бартер, а? – победно ухмыльнулся он.

– Умница! – бросилась к нему леди Херрд. – Какой же ты умница! Барон, – игриво продолжала она, – оказывается, все эти годы в вас дремал завзятый бизнесмен и теперь он наконец проснулся. Ты не будешь возражать, если я подыщу хорошего архитектора? – прильнула она к Борису. – В Лондоне я из этой братии кое-кого знала: еще при жизни Чарльза они помогали нам перестроить правое крыло дома.

– Ламорес, – обнял ее Борис. – Дорогая моя Ламорес, конечно же, я не возражаю. И вообще, что бы я без тебя делал?! – вкладывая в эту фразу неведомый леди Херрд, потаенный смысл, воскликнул Борис.

– А внутренним убранством я займусь сама. Идет? – шаловливо пощекотала она отросшие усы.

– Еще как идет! – чувствуя, что он поплыл, еще крепче обнял ее Борис и потянул к дивану. – Я же на этом сэкономлю такую кучу деньжищ, что смогу, – на секунду задумался он, – что смогу выделить место для твоего личного будуара, – метнулся к двери Борис и запер ее на два оборота ключа.

Следующим шагом президента Андорры Скосырева была попытка вступить в Лигу Наций. Так как местом пребывания Генерального секретаря Лиги Наций была Женева, он порывался съездить в Швейцарию и на месте уладить все проблемы.

– Не стоит, – отговаривал его отвечающий за безопасность президента Виктор Гостев. – Не забывайте, что членом Лиги Наций является и Советский Союз.

– Ну и что? – не понял Борис.

– А то, что на всех белогвардейцев у большевиков огромный зуб. Им ничего не стоит потребовать вашей выдачи.

– И кто же им меня отдаст? – скептически усмехнулся Борис. – Я же законно избранный президент независимого государства. Мы, так сказать, члены семьи европейской демократии.

– А не отдадут, так похитят, – стоял на своем Гостев. – Уж если смогли похитить и вывезти в Москву генерала Кутепова, а его, между прочим, охраняли не мальчики, а прошедшие огни и воды офицеры ударного полка, то уж до вас-то чекисты доберутся.

– Ты так думаешь? – озадаченно поигрывал своей неизменной тросточкой Борис. – По большому счету, ты, конечно, прав: если захотят, то выкрадут – хоть из общественного сортира, хоть из приемной Генерального секретаря Лиги Наций. А как, кстати, было с Кутеповым? В газетах об этом писали довольно туманно.

– На то они и газеты! – досадливо крякнул Гостев. – Я тогда жил в Париже и, как многие мои сослуживцы, крутил баранку такси. Вы не поверите, но у главы Русского общевоинского союза не было постоянной охраны: французская полиция заявила, что, так как генерал лицо неофициальное, то никакой охраны ему не положено. Поэтому охраняли его таксисты, но не постоянно, а только в свободное от работы время. Этим и воспользовались чекисты.

– Но как, как можно средь бела дня прямо с парижской улицы украсть человека? Он же мог закричать, позвать на помощь, да и ажаны чуть ли не на каждом углу.

– Все было подстроено так, что в машину похитителей генерал сел добровольно: хоть и задним числом, но мы это установили точно. Накануне он получил записку от одного известного предпринимателя, который просил о встрече для обсуждения условий материальной помощи, которую намерен оказать РОВСу. Встреча была назначена на трамвайной остановке, и генерал пришел вовремя. Как позже выяснилось, записка была поддельной, поэтому никакого предпринимателя на остановке не было. Зато там стояли две машины, в которых сидели французские полицейские в штатском. Один из них вышел из машины и предложил Кутепову проехать в префектуру для обсуждения крайне важного дела, касающегося возглавляемой им организации.

Дисциплинированный генерал согласно кивнул и сел в машину. Дальнейшее – дело техники: его, видимо, усыпили хлороформом или каким-нибудь дьявольским уколом, доставили в порт и втащили на советский пароход. И хотя московские газеты подняли страшный вой, отрицая причастность ОГПУ к похищению Кутепова, мы ни секунды не сомневались, что его доставили на Лубянку и там расстреляли.

– М-да, – постукивая тросточкой по столу, обронил Борис, – если все обстояло так, как ты рассказываешь, то задуматься есть о чем.

– Что значит «если»? – горячился Гостев. – Никаких если! А история с главой украинских националистов Коновальцем вам ни о чем не говорит?

Ведь его взорвали в Роттердаме, причем в центре города, в многолюдном кафе, и тоже средь бела дня. И знаете, чем? Шоколадными конфетами, начиненными взрывчаткой. Я уж не говорю о смерти сына Троцкого, Льва Седова, в парижской больнице, якобы после операции аппендицита. Это что – случайность, небрежность медицинского персонала или террористическая акция, устроенная чекистами? Нет, господин штабс-капитан, – неожиданно обратился он к Скосыреву по-военному, – как хотите, но в Женеву я вас не пущу!

– И правильно сделаешь! – неожиданно развеселился Борис. – Что я там не видел?! А Лигу Наций я завалю письмами. Уже одно то, что им придется как-то отвечать, мотивируя свое согласие или несогласие о приеме Андорры в эту могущественную организацию, пойдет нам на пользу. Если примут – хорошо, а не примут – мы такой поднимем тарарам в печати: маленьких, мол, бьют, притесняют, не принимают в семью свободных народов Европы и ставят палки в колеса, препятствуя развитию демократии, что женевским чиновникам мало не покажется.

– Вот это другое дело! – азартно потер руки Гостев. – Вот это по-нашему! Я всегда говорил, что голова у нашего президента, то бишь у короля, – поправил он сам себя, – нет, у царя, – хлопнул себя по лбу Гостев, – как у мудрого змия: уж если задумается, то обязательно придумает что-нибудь такое, что обычному человеку и в голову не придет.

– Да, – решил подыграть ему Борис и принял горделивую позу, – мы такие. От нас всегда жди чего-нибудь необычного, диковинного и из ряда вон выходящего. Вот сейчас, например, я выкину такое коленце, которого ты от меня никак не ждешь.