— Не надо искать, — сказала Лаврова.

Он поцеловал ее губы. Она ласково провела рукой по его проволочным волосам.

* * *

Линка рассталась со Стасом.

В один прекрасный день он ей сказал: «Мы больше не будем встречаться».

— Почему? — спросила она.

— Я тебя не люблю, — преспокойно ответил он, глядя ей прямо в лицо.

— Почему? — опять спросила она.

— Не знаю. — Он пожал плечами.

Линка сказала, это было так буднично, что она даже не заплакала. Она плакала потом. Дома. Навзрыд.

Она плакала сейчас, сидя у Лавровой. Ее снова все утешали.

— Я урод! — твердила она. — Меня никто никогда не полюбит.

— А ты его любишь? — спросила Аська.

— Конечно! — возмутилась Линка. — Как ты можешь такое спрашивать?

— Могу. Ты любишь уже в двадцатый раз. Не надоело?

— Дура! — крикнула Линка.

— Сама такая, — буркнула Аська. — Выпей лучше.

Линка трясущимися руками взяла рюмку водки. Она расплескивалась горькими прозрачными слезами.

— Что во мне не так? — отчаянно спросила Линка. — Может, мне в губы ботокс закачать?

— Балда, — сказала ей Лаврова.

— Удали шишку влюбчивости, — рекомендовала Аська. Ее глаза безжалостно щурились.

Линка рыдала и пила водку маленькими глоточками. Она не могла выпить сразу, она заходилась от плача.

— Слушай! — оживилась Аська — Раз ты рассталась со Стасом, может, мне начать с ним встречаться?

Линка подняла на Аську глаза. В них были слезы и боль.

— Как ты можешь? — прошептала она.

— Могу, — ответила Аська, прикуривая сигарету.

— Гадина!

Линка вскочила и схватила сумку. Подруги услышали, как хлопнула дверь.

— Позвоню, как угомонится.

«Я бы, наверное, не простила, если бы такое сказала моя лучшая подруга», — подумала Лаврова.

— Зачем ты это сказала?

— А что такого? Это жизнь, дорогая моя. — Аська выпустила аккуратные кольца дыма. Они поднимались кверху, закольцовывая ее слова.

По радио звучала старая песня. Обе молча слушали ее слова.

— Глупая, бездарная песня, — раздраженно бросила Аська — Жить без любви не только можно, а нужно. Ни забот, ни хлопот.

* * *

— Давай завтра отвезем Никиту на поющий бархан. Он в восьмидесяти километрах от Алматы, — попросила за ужином Лаврова. — Никита так хочет его услышать.

— Хорошо, — кивнул Минотавр. — Отвезем.

— Никита! — крикнула Лаврова. — Завтра едем на поющий бархан.

В столовую вбежал Никита.

— Ура! — закричал он и захлопал в ладоши.

Лаврова проснулась, в доме было необычно тихо. Она зашла в комнату Никиты, та оказалась пуста. Она обошла весь дом, в нем не нашлось ни души.

— Куда они подевались? — спросила она себя и села их ждать. Она их ждала до глубокого вечера.

Лаврова услышала шум подъезжающей машины и вышла встречать. Из слепящего света фар выбежала маленькая черная фигурка. Она приблизилась, и Лаврова узнала лицо Никиты.

— Наташа! Там было так здорово! — крикнул он. — Он поет! По-настоящему.

— Здорово, — она медленно провела рукой по его цыплячьему хохолку.

— Жаль, что тебя не было. Я хотел тебя разбудить, но папа сказал, что ты заболела.

Лаврова взглянула на Минотавра. Дубовая кора его лица растрескалась узким, корявым дуплом.

— Тебе уже лучше? — спросил он.

— Да.

— Молодец! — Он занес руку, Лаврова отшатнулась.

Он засмеялся и прошел в дом.

— Пойдем, я расскажу тебе, как было, — Никита тянул ее в комнату.

Она вошла вслед за ним.

— Надо сбегать по нему с самой вершины, тогда он поет, как контрабас. Ты же знаешь.

— Нет, — сказала Лаврова. — Я никогда там не была.

— Ты же говорила, что они визжат и стонут от слез погибших воинов.

— Я об этом читала.

— А, — разочарованно протянул Никита. — Они не визжали. Папа сказал, что ты это выдумала. Значит, правда.

— Нет, — Лаврова прижала его к себе. — Они действительно кричат от слез. Об этом знают все люди и передают эту легенду из уст в уста.

— Так жаль, что тебя не было, — огорченно произнес Никита и обнял ее за шею. Она поцеловала его в нос.

— Я туда обязательно съезжу, — пообещала она.

Они сидели, обнявшись, пока в окно не заглянула луна.

— Не плачь, — сказал лунный мальчик. — Мы обязательно поедем вместе в другие незнаемые края.

— Да.

— На Мангышлак. Смотреть окаменевшие скелеты драконов.

— Да.

— А правда, что в их пасти можно стоять в полный рост?

— Правда. Это были древние киты, твои предки. Мы отыщем их дом Каспиотиду, исчезнувший в самой глубокой впадине мира.

— Да! — восхитился лунный мальчик.

* * *

Лаврова приходила кормить крыс свежей травой. Это были чистолинейные крысы. Они ели травинки, аккуратно откусывая кусочек за кусочком. Они уже узнавали Лаврову и встречали ее, забираясь по сетке клеток вверх. Через сетку животные тянули передние лапки за свежей травой. Просто так. Их хорошо кормили, потому что они были беременны. Пришло время, и они родили белоснежных крысят величиной с большой человеческий палец. Крысята раскрывали свои розовые рты и еле слышно пищали. Лаврова вводила в их тельца аллергены.

Потом пришло время забоя. Лаврова отрезала крысятам головы, перекусывая крошечные, тоньше мизинца, шейки острыми ножницами. Крысята еще успевали перед этим крикнуть. Когда ножницы тупились, Лаврова брала другие. И все начиналось заново. Лаврова делала это ради какой-то дурацкой науки. Ради безжалостных к новорожденным крысятам больных людей и больных детей. Людям тоже нужно было выживать.

«Бог меня не простит, — думала она. — Мало кто делает это. Это делаю почему-то именно я».

* * *

Наступили школьные каникулы. Лаврова мечтала, что будет чаще видеть Никиту. Вместо этого он стал отдаляться от нее. Он больше времени проводил с отцом. Уже не у Лавровой, а у Минотавра были с сыном секреты. Она ревновала и мучилась.

— Хорошо, что он много общается с отцом. Это нормально. Я сама так хотела. Они станут ближе, — уговаривала она себя, но на сердце было тревожно.

Никита начал ходить на тренировки в секцию карате.