После долгой паузы еще пятеро приблизились уже без оружия, издали знаками показывали, что явились забрать трупы. Я выждал, когда слезут с коней, и хладнокровно убил всех. На следующую попытку приехали с белым флагом, герольд прокричал, что заключают с нами короткое перемирие, дабы забрать убиенных и похоронить по-христиански.

Я выслушал молча, а затем стрела ударила его в раскрытый рот и высунула клюв из затылка. Остальные пять человек, что намеревались поднять тело графа Глицина, попадали, корчась и вскрикивая, там же рядом.

Саксон смотрел на меня остановившимися глазами. Я спросил холодно:

— Что-то не так?

Он пробормотал:

— Ну, обычно тела убитых дают друг другу забрать…

— А я не дам, — ответил я зло. — А если это он срал в комнате леди Беатриссы? И подтирал свою вонючую жопу ее платьями?… Ну пусть не он, зато дружил с этим ублюдком Хоффманом! Нет уж, пусть платят сполна. Я совсем не пряник, они это узнают. Еще раскаются, что со мной связались! И детям своим закажут.

Саксон посмотрел на меня почти с испугом.

— Да, — проговорил он наконец, — я начинаю верить, что мы как-то уцелеем.

— Не просто уцелеем, — возразил я. — Мы разобьем этих гадов. И ты будешь бесщитовым совсем недолго. Немало ленов освободится, один из них отдам тебе.

Он преклонил передо мной колено.

— Сэр Ричард, я не нахожу слов благодарности… Я всегда мечтал стать рыцарем и получить лен. Но…

— Что?

— Как же леди Беатрисса?

— Боишься, что я ее обижу? Он покачал головой:

— Нет, это нет. Но она для меня как дочь. Я привык ее охранять и защищать. Я просто не вынесу другой жизни. Хотя и очень хочу ее, эту другую жизнь…

Я вытащил меч из ножен, протянул вперед лезвием. Саксон поднял голову и смотрел мне в лицо серьезными глазами.

— Саксон, — сказал я торжественно, — в рыцари принимают очень пышно и торжественно, но для поля боя всегда исключения, что на руку умным людям, мы не любим глупой пышности. Так вот я, Ричард де Амальфи, граф Валленштейн, барон Сворве и виконт… властью, данной мне как паладину, посвящаю тебя, благородный Саксон, в рыцарское звание. Носи его с честью, не запятнай, защищая церковь, короля, сюзерена, женщин и детей, оказывай милость слабым, помогай бедным. Да будет на это воля Господа, аминь!… Встань, благородный сэр Саксон!

Он не поднялся, а вскочил, словно подброшенный пружиной, глаза сияют счастьем.

— Сэр Ричард!… Я просто… не знаю, не умею сказать…

— И не надо, — прервал я. — Мы же мужчины, а мужчины, как принято почему-то считать, не болтливы. И еще одно: когда получишь лен, можешь оставить там управляющего, а сам по-прежнему беречь леди Беатриссу. Думаю, она не откажется, что охраной ее замка будет руководить знатный рыцарь! Так что и овцы будут целы, и волки сыты. Правда, пастух… ну кем-то же надо жертвовать?

В лагере противника началось бурное шевеление, словно в растревоженном муравейнике. Сэр Макс, бегая в нетерпении по верху стены, прокричал, что сейчас пойдут на штурм, что нам на руку. Саксон удивился, что же хорошего, Макс напомнил, что приготовления к штурму еще не окончены: нет ни хвороста в достаточном количестве, ни лестниц, но на штурм идти обязаны уже потому, что под стенами стонут их умирающие соратники, вожаки передового отряда…

— Граф Росчертский будет идиотом, — сказал Килпатрик, — если пойдет на штурм прямо сейчас.

— Никуда не денется, — заявил Макс торжествующе. — Они вынуждены! А если будет противиться, его тут же сместят…

— Сместят, — согласился и Килпатрик. — Да, сэр Ричард рассчитал все верно.

Я скромно смолчал, что ничего не рассчитывал, а просто бездумно стрелял по противнику, благо тот неблагоразумно приблизился на дистанцию. Рыцари вытаскивали из ножен мечи: боевые трубы подали сигнал идти на приступ. Глухо застучали барабаны, я смотрел на приближающиеся отряды, какая-то часть мозга работает в автономном режиме и сообщает деловито, что крестовые походы, похоже, уже состоялись, хотя бы пара первых: барабаны завезли оттуда, на что основная часть мозга огрызнулась ядовито, что лучше бы над обороной замка думало, чем хвасталось эрудицией.

А с обороной хреново: будь людей хотя бы вдвое больше, могли бы держать оборону и от императорской армии. Макс прав, вон выдвигаются люди со связками хвороста, а за ними — воины с лестницами. Да, лестницы всегда можно сколотить в ближайшем лесу, как и нарезать хвороста. Это катапульты и требушеты тащить — себе дороже. Это уже полномасштабная война, когда армия ползет неспешно, с частыми остановками. Да и вообще требушеты — слишком дорогое удовольствие, хотя дальность метания тяжелых камней в пару сотен килограммов — двести метров, это очень даже нехило. А если учесть, что камни весом в центнер, то есть здесь это пятьдесят килограммов, швыряют на полкилометра, то такой требушет сделал бы жизнь в замке очень беспокойной.

Но, к счастью, такие штуки слишком сложные и дорогие, постоянно ломаются и требуют частой замены то ремней, то ложки, то других частей этой поневоле хрупкой машины. Так что только лестницы, только лестницы.

Подкопы тоже отпадают, никто не собирается вести войну годами.

— Ну, — сказал я, — покажем, на что мы годны. Прости, Саксон, но здесь мои стрелы уже не помогут. Как и мой меч… Им можно выиграть бой, но не войну.

Саксон смотрел блестящими глазами.

— Да, мой господин! Это будет славный бой.

Я заменил истрепанные кожаные рукавицы на новенькие, тетива иссечет и эти, натянул лук. Стрелы начали срываться, едва воины с вязанками устремились к валу. Другие успевали добежать и падали в воду вместе с хворостом, я стрелял и стрелял со всей возможной скоростью, по всей стене лучники зло вскрикивали и выпускали стрелы в бегущих к замку.

Когда из войска графа Росчертского выдвинулись лучники, я поспешно перенес огонь на них, и треть пала еще до того, как они добежали на дистанцию выстрела. Взвился рой стрел, одна ударила меня в шлем, еще две отскочили от доспехов, но среди лучников были крики боли, трое выронили оружие.

Я стрелял и стрелял, а когда от отряда вражеских лучников осталось меньше четверти, они повернулись и побежали. Сминая их, выметнулась тяжелая рыцарская конница и без всякой жалости втоптала лучников в землю. Я торопливо прицелился в скачущего во главе: стрелы наших лучников не пробьют с большого расстояния рыцарские доспехи, а вот стрелы Арианта…

Масса пеших постепенно забросала вязанками ров. По ним начали перебираться воины с лестницами. Едва добежали до стен, Саксон рявкнул приказ, защитники торопливо перерубили канаты, поддерживающие бревна. Те сорвались с жутким грохотом и понеслись по склону, сшибая и перемалывая все живое и неживое, что встретилось на пути.

Лестницы тоже оказались перемолотыми в щепки, в живых не осталось ни одного из бегущих. Бревна домчались до рва и застряли там. В лагере поспешно протрубили сигнал к отступлению, на стенах орали и потрясали кулаками.