Мой палец, зажимающий курок, дрогнул и я непроизвольно опустил оружие, когда увидел, что вместо волчицы у моих ног лежит обнаженная девушка.

***

Я так и не смог нажать на курок своего пистолета. Я не убиваю женщин.

Кларисса не приходила в сознание три дня. Пуля прошла навылет, задев легкое и дыхание девушки с каждым выдохом с хрипом вырывалось из горла.

Я не знал, выживет ли она. В шкуре волчицы было бы больше шансов, но видно у Клариссы не доставало сил на оборот. Или она подсознательно опасалась этого делать.

Я перевязал ее рану и пригласил знакомого лекаря, отсыпав ему золотых монет за молчание. Тот вручил мне дурно пахнущую мазь и склянку с темной жидкостью. Обнадежил, что шансов спасти Клариссу почти нет. В тот момент я даже не знал, чего хочу больше — ее жизни или смерти, но злости на девушку во мне точно не было.

Она была красива, не смотря на мертвенную бледность, покрывавшую ее лицо, растрепанные медные пряди, разметавшиеся по подушке. Но это была опасная красота, обаяние хищника.

Я никогда раньше не встречал женщин оборотней и не верил в их существование. Передо мной явно был бесценный экземпляр и мне хотелось изучить ее, проникнуть во внутренний мир, познать сущность.

Нет, мне все же будет чертовски жаль, если Кларисса умрет.

Кларисса выжила. Открыла глаза на четвертый день своего беспамятства. Взглянула на меня мутным, полным боли взглядом. Оскалила зубы. Я воспользовался моментом, влив ей в рот ложку лекарства. Кларисса закашлялась, проглатывая.

— Умница, — похвалил я ее, стирая платком каплю отвара, скатившегося с ее губ.

Я лично ухаживал за Клариссой. Мне не хотелось нанимать сиделку и впускать в дом постороннего человека. Не хотел сплетен и огласки. Не хотел, чтобы вообще кто-то знал о ее существовании.

Я менял ей повязку, прикрывающую рану, щедро обрабатывая пулевое отверстие вонючей мазью, которая оказалась довольно действенной, и рана почти не воспалялась. Обмывал ее девичье упругое тело, скользя мягкой тканью, смоченной в теплой воде по округлостям соблазнительной груди, вниз, к впадине живота и узким бедрам. Старался все делать быстро, целомудренно отведя взгляд от укромного места. Укутывал ее в теплое одеяло и взбивал подушку под головой.

Я боялся, что она умрет, но еще больше испугался, когда понял, что она выживет.

Кларисса ненавидяще зыркала на меня из-под опущенных ресниц, плотно сжимала зубы, не соглашаясь пить лекарство. Злобно фыркала, когда я пытался перевязать ее рану.

— Кларисса, я хочу помочь тебе, — уговаривал я ее, как маленького непослушного ребенка, — пожалуйста, открой ротик. Я знаю, что горько и не вкусно, но этот настой поможет тебе быстрее встать на ноги. Ты же хочешь выздороветь? А убить меня?

Кларисса в ответ скалилась и послушно открывала рот, глотая горькое варево. Похоже, идея убить меня была лучшим стимулом к ее выздоровлению.

— Хорошая девочка, — хвалил я ее, кормя с ложечки куриным бульоном, радуясь, что она безотказно открывает свой ротик.

Поистине, с материнской заботой поправлял простынь и подтыкал одеяло. Расчесывал гребнем спутанные волосы. Что бы она не скучала, рассказывал забавные истории и читал вслух книги.

Но все же, глядя как Кларисса все больше крепнет с каждым днем, в моей голове все чаще вертелся один вопрос — «Что мне делать с ней дальше?»

Больше всего хотелось заключить перемирие, дать денег и отпустить на свободу. Я не хотел мести и вражды, но признавал ее право ненавидеть меня.

Мой род истребил много оборотней, этим и разбогател. Раньше шкура измененного была в большой цене, не то, что сейчас. После войны с варгами права оборотней узаконили, признали их заслуги перед королевством. Иметь в приятелях измененного даже стало почетно. До чего докатился мир. Мой батюшка наверняка перевернулся в гробу от таких изменений.

Кларисса стонет, пытаясь приподняться, лечь поудобнее. Я слышу это из своего кабинета, в котором работаю, разбираясь с документами. Моя дверь всегда открыта, чтобы видеть и слышать, что происходит в комнате напротив.

Я встаю из-за стола, вхожу в ее спальню, помогаю приподняться повыше, бережно поддерживая за плечи. Подкладываю под спину дополнительную подушку.

— Спасибо, — слышу ее приглушенный голос.

Ого, это что-то новенькое. Я с интересом заглядываю ей в лицо. Кларисса слабо улыбается, окутывая меня благодарным взглядом.

— Ты сильно занят? — шепчет она, — посиди со мной.

Мы проговорили до позднего вечера. Обо всем, не касаясь прошлого.

Вскоре Кларисса начала вставать. Я приобрел для нее несколько платьев и пару мягких туфель. Выводил во двор. Усаживал в кресло-качалку и укутывал шерстяным пледом.

Ей нравилось сидеть во дворе, ловя ласковые лучи солнца, проступавшие сквозь низкие осенние облака. Погода нас баловала, даря тепло в эти последние осенние дни.

Когда Кларисса окончательно поправилась, я спросил, что она планирует делать дальше.

— Вернусь в родные края, — пожала плечами Кларисса.

— Ты больше не планируешь убить меня? — спросил я шутливым тоном.

Она не ответила на мой вопрос, мрачно посмотрев в мою сторону, лишь спросила:

— Это было легко? Убить моего отца.

Я непонимающе уставился на нее.

— Пятнадцать лет назад, летним воскресным утром. Возле селения Картуш на берегу речки Ивы.

Я помнил ту охоту. Свою первую на оборотня.

Мы были вместе с отцом. Выслеживали этого волка несколько дней. Матерый. С переливающейся на солнце рыжей шкурой. Нам донесли, что оборотень скрывается за личиной добропорядочного селянина.

— Все они чудовища, — ворчал отец, — кровожадные убийцы. Им нет места среди обычных людей.

Когда волк вышел напиться к реке, отец протянул мне ружье, доверяя первый выстрел. Я прицелился. Волк словно почувствовал опасность. Обернулся, уставившись немигающим взглядом в заросли, глядя прямо мне в глаза. Я нажал на курок. Ранил, пробив плечо. Волк зарычал, обнажив клыки.

— Стреляй, целься в голову, — одернул меня отец, а я застыл, утонув в полном ярости и боли взгляде волка.

Волк оттолкнулся задними лапами от земли, выбрасывая мощное тело вперед, прямо в наше укрытие.

— Идиот, — шикнул на меня отец, вскидывая ружье. Раздался выстрел. Отец был меткий стрелок, да и цель была совсем рядом. Пуля попала прямо в лоб, промеж золотистых волчьих глаз.

Я вынырнул из воспоминаний, встретившись с пристальным взглядом Клариссы.

— Нет, не легко, — ответил я, глядя прямо ей в глаза.

— Я уйду завтра, — прошептала в ответ девушка.

Она отвернулась от меня и за тот вечер мы больше ни сказали друг другу ни слова.

***

Мой инстинкт вопит об опасности, вырывая меня из объятий крепкого сна. Я кожей почувствовал ее легкое дыхание,