— Когда же ты спишь?

— Это что — допрос? — рассмеялся отец. — Это я тебя должен допрашивать. Сэнди, у тебя какое-то странное лицо. Все нормально прошло?

— Зависит от того, как интерпретировать вводные данные, отец.

— Так. Давай к делу. Глория тебе понравилась?

— Она замечательный человек. Настоящая умница и…

— Сынок, я тебя не о ее личных качествах спрашиваю. Чтобы не ходить вокруг да около — тебе понравилось с ней в постели?

— Смеешься? Спасибо, что все устроил. Надеюсь, еще можно будет с ней повидаться до отъезда?

— Можешь на меня положиться, — обрадовался отец. — Но почему ты такой унылый? Ты должен сиять до ушей!

Сэнди хлопнулся в кресло, потом подался вперед, подпер подбородок руками и спросил:

— Пап, ты не обидишься, если я тебе задам по-настоящему интимный вопрос?

Старший Рейвен был озадачен.

— Конечно. Валяй.

Сэнди собрался с духом.

— Рошель Таубман — такая же, как Глория?

— Не понимаю. Говори толком.

— Я и говорю. Они обе — амбициозные девушки, жаждущие пробиться наверх в мире кино.

— Так. Я понял. Да, в этом смысле они похожи.

— Значит, Рошель тоже приходится спать со всяким, кого ей подложит ее продюсер?

— Я ей не начальник, — ответил Сидни уклончиво. По его тону нельзя было понять, лукавит он или говорит правду.

— Перестань, отец, ты же на одной с ней студии работаешь. Спорим, в ваших кругах всякий знает, кто с кем спит и почему — по любви или из карьерных соображений.

— Это не взаимно исключающие вещи, мальчик мой. Но я все же не пойму: почему после того, как я устроил тебе самую памятную ночь в твоей жизни, во всяком случае, я на это надеюсь, ты ведешь себя словно прокурор на суде?

— Пап, а ты знал, что она сегодня тоже будет в «Скандии»?

— Конечно, нет! Мы же не заставляем актеров докладывать, где и с кем они ужинают. Надеюсь, она тебя тепло встретила? Она же тебе своей карьерой обязана.

Сэнди все больше мрачнел. Он взволнованно спросил:

— Как считаешь, она не должна отплатить мне хотя бы одной ночью?

— Ну, это уж как минимум! — небрежно бросил отец.

— Бог мой! — воскликнул Сэнди и встал. — Неужели в вашем бизнесе ничего нельзя добиться без секса?

— Послушай, Сэнди, сейчас не время философствовать. Позволь мне тебе сказать, что в определенной дозе секс служит смазкой, благодаря которой вся машина под названием «кино» продолжает крутиться.

— Но это аморально! — заявил сын.

— Да что такое? — возмутился Сидни. — Ты что, Берт Ланкастер?

Не говоря ни слова, Сэнди бросился наверх, разделся и упал на постель.

Ибо в тот вечер в стране грез кое-какие из его личных фантазий пошатнулись. Хуже того, он убедился, с каким наглым лицемерием люди выдают свою гнилую мораль за единственно правильный образ жизни.

Сейчас Сэнди лежал в постели, еще не остыв от нежных объятий Глории, и клял себя за то, что не довел разговор с отцом до логического конца.

Он упустил шанс, который может уже никогда не представиться. Спросить отца, не спал ли и он с Рошель Таубман.

Несмотря на все свои уверения, на самом деле Реймонд да Коста был глубоко потрясен случившимся с ним сердечным приступом. Его не утешали ни фарисейские банальности из уст доктора Гормана, ни даже статьи, на которых кардиолог основывал свой оптимистический прогноз. Прогноз этот заключался в том, что при условии здорового образа жизни Рей запросто «проживет сто лет».

Как-то раз, возвращаясь с занятий, отец с дочерью зашли в университетский магазин, где он купил обоим по тренировочному костюму. Себе Реймонд подобрал что поскромнее, но дочери дал волю, и девочка остановила свой выбор на несколько более смелом варианте с надписью «Беркли» на груди.

С того дня Реймонд регулярно ставил будильник на пять тридцать, будил дочь, и они вдвоем отправлялись на пробежку в парк по соседству. Рей поклялся, что не даст себе умереть, прежде чем его обожаемая дочь взойдет на кафедру в Стокгольме.

Роясь в медицинской справочной информации в Интернете, Реймонд наткнулся на статью о том, что систематические занятия физкультурой поднимают коэффициент интеллектуального развития ребенка на пять-десять процентов. Можно себе представить, на какую высоту можно будет поднять его Изабель! И он стал следить за тем, чтобы дочь не пропускала ни дня тренировок.

В первую неделю у Изабель болели все мышцы. Она оказалась настолько нетренированной, что после одного круга была вынуждена переходить на шаг и восстанавливать дыхание. Но девочка быстро втянулась и стала получать от бега удовольствие. А скоро уже могла пробежать без передышки две мили.

Однако дальше этого Изабель не пошла — это был предел возможностей Реймонда.

Прошло два месяца. Как-то утром, выйдя из своей комнаты в полной экипировке, Реймонд обнаружил дочь за обеденным столом, в джинсах и свитере, в которых она была накануне.

— Эй! — с притворной строгостью окликнул он. — Ты почему не готова?

Изабель с изумлением взглянула на часы и воскликнула:

— Ой! Что, уже утро?

— Хочешь сказать, ты еще и спать не ложилась?

— Не ложилась. Зачиталась. Тут такие задачки — голову сломаешь! Это как крекеры — невозможно оторваться. Так увлеклась, что забыла про время.

— Правда? — Реймонд был доволен. — А по какому предмету?

— Ни по какому. — Она показала обложку — это была «Электродинамика» Дж. Д. Джексона.

— Но у тебя в этом семестре нет курса по электромагнетизму! — удивился Реймонд. — Что ты заспешила?

— Это для души, — пояснила дочь. — Карл меня заинтриговал, сказал, что большинство выпускников с трудом осиливают половину. Я и упросила его дать мне книгу.

— Кто такой Карл? — насторожился Реймонд.

— Профессор Прахт, мой новый научный руководитель.

— С каких это пор? — Реймонд чувствовал неловкость оттого, что какие-то изменения прошли мимо него. — А куда делся Таннер?

— В следующем году он берет очередной академический отпуск, — как ни в чем не бывало отвечала Изабель. — И, как он выразился, решил оставить меня в руках хорошей няньки.

Такая формулировка нисколько не убедила Реймонда.

— А почему ты мне вчера об этом не сказала? — спросил он, стараясь не показывать своих подозрений.

— Вчера, когда я пришла, ты говорил с этим журналистом из Сакраменто, а потом у тебя был ученик. И вообще, это не так уж и важно.