И только ночью, лежа в постели и прислушиваясь к легкому дыханию Шарлотты, чувствуя тепло ее тела, Томас вдруг с чувством вины понял, что Карсуэлл вполне может покинуть дом, когда все уснут. Подлые дела совершаются под покровом ночи, когда никто не видит и никому ничего не надо объяснять. Именно в это время Карсуэлл мог нанести визит ростовщику — не вечером, а в полночь, в короткую летнюю ночь, длящуюся всего пять или шесть часов.

Сейчас уже поздно, но завтра Томас пойдет в полицейский участок в Кларкенуэлле и попросит по крайней мере еще одного человека себе в помощь. За Карсуэллом надо установить наблюдение и днем и ночью.

Питт повернулся и обнял спящую Шарлотту, легонько коснувшись ее теплого плеча и волос, пахнущих лавандовой водой, которую она так любила. Шарлотта пошевелилась во сне и придвинулась поближе к мужу.

Иннес продолжал вести опросы должников из первого списка Уимса. В маленькой комнатушке в кларкенуэллском участке он рассказал Питту о семи должниках, доведенных до полного отчаяния и не имеющих уже не только заклада, даже самого ерундового, но и крошки хлеба, гроша, чтобы заплатить за квартиру и одежду, кроме той, что была на них. Сержант запомнил их впалые воспаленные глаза, полные отчаяния и гнева. Никто из этой семерки не смог найти свидетелей, которые могли бы подтвердить, где каждый из них был в то время, когда убили Уимса. Иннес назвал Питту их имена, испытывая огромное огорчение. Он даже не скрывал того, что искренне хочет, чтобы виновником оказался кто-нибудь из «господ». Сержант стоял в комнатке, которую выделили в участке Питту, вытянувшись перед инспектором, распрямив плечи и с вызовом глядя на Томаса.

Никто из них не пытался выразить свое понимание ситуации словами. Их чувства были слишком глубоки и личны — и сожаление, что они не могут ничем помочь несчастным, и страх, что кого-то из них придется арестовать, судить и повесить.

— Нам придется следить за мистером Карсуэллом, — заключил Питт ровным голосом, глядя куда-то мимо сержанта. — Для этого нужен еще один помощник. Вы можете позаботиться об этом?

— Зачем судье было брать деньги у такой свиньи, как Уимс, сэр? — Иннес произнес это, не меняя своей напряженной позы. — Какой был в этом смысл?

— Он, возможно, не делал этого, — согласился Питт. — Думаю, его просто шантажировали.

— Как вашего джентльмена? — прямо спросил сержант, глядя на инспектора.

— Да, — так же прямо ответил Томас. — Но здесь нет состава преступления. Это была ошибка. Влюбившаяся в него женщина покончила с собой. Это могло грозить скандалом, неприятным для семьи.

— Не похоже, судя по всему, — сердито буркнул Иннес. Он продолжал стоять у стола. Питт тоже стоял, опершись рукой о спинку стула.

— Согласен. Поэтому я думаю, что он не убивал Уимса. Да и терял он не так уж много. Возможно, это сделал Карсуэлл.

— Я организую слежку за ним. — Сержант чуть расслабился. — Когда вы хотите заниматься этим, сэр? Или, может, послать сразу двух парней?

— Нет, одного хватит, — заверил Питт. — Днем я сам буду за ним следить, все равно мне больше делать нечего.

Иннес на мгновение забыл о субординации.

— А ваш этот джентльмен? Хотя он не очень боялся скандала, потому что платил Уимсу, но ему могло надоесть все это, и он решил избавиться от процентщика. К тому же тот мог от жадности все время набивать цену…

— Я думал об этом, — ответил Томас ровным голосом, не то чтобы холодно, но чеканя слова. — И займусь этим, когда будут исключены другие возможности.

Иннес открыл было рот, чтобы извиниться, но заговорила гордость, а может, и чувство достоинства и желание сохранить какое-то партнерство в этом деле. Он промолчал.

— Тогда займемся должниками из второго списка, — продолжил Питт. — Мистер Урбан и мистер Латимер.

— Я могу начать хоть сейчас, — охотно предложил сержант.

— Нет, — быстро возразил Питт и, увидев изменившееся выражение лица сержанта, поспешил объяснить: — Не следует торопиться — во всяком случае, с Урбаном. Как-никак, коллега.

— Чей коллега? — не понял он.

— Наш, Иннес, — резко сказал Питт. — Он полицейский.

Лицо сержанта могло бы показаться комичным, если бы его удивление не было искренним. В его голове пронеслись дикие мысли и предположения, отразившиеся на его выразительном лице, — долги, карточная игра, шантаж, мошенничество.

— А-а, — наконец промолвил Иннес. — Понимаю. Да, сэр, вы правы. Мы начнем с мистера Карсуэлла. Я позабочусь, чтобы с него глаз не спускали.

Сказав это, он повернулся кругом и вышел из комнаты, оставив Питта одного.

Последующие четыре дня Томас неотступно следовал за Карсуэллом, когда тот шел из суда домой; провожал его то в Кенсингтон, то в Челси и Белгравию на ужин с друзьями или в клуб, где Питту приходилось околачиваться на улице поблизости. Он не знал, что судья делает в клубе — играет ли в карты, проигрывает или выигрывает, кому он остается должен, с кем ведет беседы. Это было похоже на напрасную трату времени: Питт не имел права зайти в клуб и потребовать от судьи ответа.

Он следовал за Карсуэллом к его портному, который приветствовал того шумно и дружелюбно, а не сдержанно, как встречают тех, кто не оплачивает свои заказы. Наоборот, портной широко улыбался, провожая судью до крыльца и прощаясь с ним.

Лишь только на пятый день, когда Питт уже отчаялся, Карсуэлл наконец сделал что-то, что не могло не заинтересовать Питта. В самом посещении судьей магазина и даже в его покупках не было ничего особенного. Кокетливая шляпка в розовой картонке, кружевной зонтик, завернутый в шелковую бумагу, — во всем этом не было ничего необычного для мужа и отца четырех дочерей, три из которых не замужем. Но странным показалось то, как, выйдя из магазина, Карсуэлл поспешил по тротуару, опустив голову и искоса с опаской бросая взгляды по сторонам. Заметив кого-то, кто показался ему знакомым, он еще ниже натянул на лоб шляпу и поспешил на другую сторону улицы, чуть не угодив под колеса экипажа и чудом избежав конских копыт, напугав лошадь и седока. Тот громко выругался — ведь он чуть не убил человека.

И в этот момент Питт потерял судью из виду. Лоб инспектора покрылся испариной. Бросившись через мостовую, Томас стал пробираться через скопление экипажей на другую сторону. Не тут-то было. Перед ним проехала бочка пивовара, запряженная тяжеловозами с лентами в гривах, за нею последовала четырехместная закрытая карета. Наконец Питт достиг середины мостовой, но пришлось пропустить открытое ландо с нарядными дамами, а за ним — коляску, едущую в противоположную сторону; лишь после этого он смог благополучно смешаться с толпой на тротуаре. Карсуэлла нигде не было видно. Питт, извинившись, быстро обогнал трех джентльменов и наконец увидел судью, собиравшегося сесть в кэб.

Томас тут же махнул проезжавшему мимо экипажу.

— Следуйте за этим кэбом, — велел он.

— Что? — подозрительно воззрился, повернувшись к нему, возница.