Прохладная горькая жидкость вновь обожгла губы и горло. И еще раз. И еще. Эйдриан вскоре забылся тяжелым сном, полным невнятных, серых сновидений.

Когда он проснулся, за окнами бился красноватый закатный свет, но жалкие капли его, сумевшие просочиться в комнату, никакими силами не могли ее заполнить. Странно, но голова почти не болела. И хотелось открыть окно.

Несмотря на заметное улучшение состояния, смотреть на быстро движущиеся предметы было… неуютно. Эйдриан отвел взгляд от плывущих внизу автомобилей. И непроизвольно поморщился, потому что будто в насмешку мимо окна пролетела, рассекая вечерний, словно загустевающий, воздух, стремительная чайка. Резкий крик. Эйдриан удивился, заметив, как ему показалось, веселый, заигрывающий взгляд блестящего черного глаза птицы. Она еще раз взмахнула крыльями и устремилась в сторону океана.

Лети, птичка, подумал Эйдриан. Далеко, так далеко, как никогда не смогу улететь я. Хотя… Вряд ли ты долетишь до Австралии. А я там бывал, да. Но и тот материк недостаточно далек для меня. Потому что я хочу убежать от себя. А это невозможно. Что же мне делать теперь, когда делать нечего?

Но алкоголь сделал свое дело. В каждой тяжелой болезни есть ночь кризиса, после которой больной, пусть даже очень медленно, начинает идти на поправку. Эйдриан себе такую ночь уже устроил. И инстинкт жизни, от рождения присущий каждому живому существу, брал свое, брал то, что было упущено за прошедшие дни. Мысли, все еще не радужные, потекли по иному руслу.

Слабак. Заперся в своей норе, и будто бы плевать на весь белый свет. Упиваешься своим несчастьем, Ломан. Но разве тебе хуже всего в этой истории? О Кристин ты подумал? Нет, конечно, подумал, да вот только не то, что нужно! Каково девочке теперь? Есть ли у нее возможность видеться с Джейком? Кто ее там поддерживает, если нет? Не наделает ли она от безысходности и отчаяния глупостей? И вообще, черт побери, как чувствует себя будущая мама?

Из крана в ванной лилась ледяная вода. Эйдриан несколько раз плеснул в лицо, но, неудовлетворенный результатом, сунул голову прямо под струю воды. Перехватило дыхание. Холодные бодрящие капли быстро стекали по волосам, по шее, забирались под воротник. Из зеркала на него мрачно смотрел человек, вероятно не спавший пару ночей, в течение этого времени много работавший или, напротив, много развлекавшийся, но сейчас вполне адекватный действительности и даже с неким подобием твердой решимости в серых глазах.

Две чашки крепкого кофе окончательно вернули Эйдриана к реальности. Ощущение себя живым возвращалось тоже. Но еще раньше, чем оно утвердилось на вновь завоеванных позициях сознания, появилось желание увидеть Кристин и позаботиться о ней. Кажется, все приходит в норму. Что ж, может быть, что-то еще и будет хорошо. Хотя бы у них.

Эйдриан подошел к окну и несколько минут наблюдал за потоком машин. Растерянности и желания «сменить картинку» на этот раз не возникло. Ну, значит, вполне готов. Мысль о Кристин, скорее всего, запертой дома и тоскующей без твердой поддержки, появившись как симптом «выздоровления», теперь сама работала на это излечение лучше любого другого лекарства.

Дверь ему открыла Тильда. Старая служанка просияла, будто родного человека увидела.

— Мистер Ломан, как чудесно, что вы наконец-то приехали! Мисс Кристин места себе не находит, ее не выпускают из дома, Вивьен сама следит… — В речи Тильды хозяйка дома так никогда и не получила уважительного «миссис». — Жалко девочку, плачет часто. Мы уж с мистером Брайаном вас ждали-ждали… А Вивьен как раз в бассейне сейчас, так что проходите, меньше брани услышите.

— Ох, Тильда, я все-таки думаю, что не совершаю никакого преступления, чтобы Вивьен меня за это ругала.

Эйдриан пересек гостиную и, перешагивая через две ступеньки, поднялся на второй этаж. Вторая дверь справа. Энергичный стук.

Ответа не было. Он снова забарабанил костяшками пальцев в дверь. Тишина. Эйдриан повернул ручку и бесшумно вошел в комнату Принцессы.

Кристин спала. В глаза бросилась поза спящей, и от этого зрелища у Эйдриана защемило сердце. Кристин, как в детстве, свернулась калачиком поперек кровати. Ладонями Кристин прикрывала живот, средоточие новой жизни, будто боялась чего-то и старалась уберечь свое самое большое сокровище от разлитого повсюду зла. Материнство дает великую силу, и все же Эйдриан сомневался, что эти тонкие девичьи пальцы воистину способны защитить от реальной угрозы. Но вот любовь, такая, сильнее которой в мире действительно ничего нет и не должно быть, любовь к хрупкому и беззащитному ребенку, к частице себя и любимого человека, — это величайшее добро, против которого у злых нет оружия. На ней держится мир. И когда Кристин подарит ее родившемуся маленькому человеку, он должен будет стать добрым и сильным. Душой. А об остальном позаботится его отец. И он, Эйдриан.

Присмотревшись к Кристин, Эйдриан еще сильнее стиснул челюсти. Чтобы, не дай бог, не перегрызть горло Вивьен. Или Джорджу. Веки Кристин покраснели и припухли, нос тоже. И на щеках были заметны блестящие влажные дорожки.

Девочка моя, что они с тобой сделали?!

Эйдриан осторожно опустился на колени подле кровати. В комнату заглянул Брайан. Улыбнулся Эйдриану, шепотом поздоровался:

— Привет!

Эйдриан ответил лишь кивком головы.

— Правильно делаешь, что не будишь. Она заснула чуть больше получаса назад. Еще утром заходила Вивьен, а бедняжка Крис никак не могла успокоиться…

— Я позабочусь о ней.

— Отлично, Эйдриан. Тогда я могу со спокойной совестью прогуляться.

Шаги удаляющегося Брайана были совсем не слышны в коридоре. Зашла Тильда, принесла травяной чай, молча поставила поднос на прикроватную тумбочку. Эйдриан жестом поблагодарил ее. Подумал и запер за служанкой дверь. Не хватало еще, чтобы Вивьен пожаловала, стерва…

Сумерки сгущались. Сиреневый свет, разлитый в воздухе. Аромат и тепло, исходящие от чашки, уютно согревающей ладони. Спящая Кристин, ее медленное дыхание… Если забыть обо всем произошедшем и происходящем сейчас за пределами этого маленького царства покоя, то легко можно поверить в то, что все хорошо и так будет всегда…

Ресницы Кристин дрогнули. Глаза чуть приоткрылись… и широко распахнулись: она увидела Эйдриана.

— Эд, я все еще сплю? Или ты и вправду здесь? — улыбаясь, спросила она и погладила Эйдриана по щеке.

— Я с тобой, Принцесса. Здорово, что ты уже проснулась. — Он осторожно поцеловал кончики пальцев Кристин. Ее руки были холодными.

— Жалко. — Она вздохнула и поторопилась добавить, увидев удивленно приподнятые брови Эйдриана: — Мне снилось, что я с Джейком на яхте. И что у меня уже во-от такой живот. — Кристин улыбалась, но по нежным щекам снова струились слезы. — О, Эд, что с нами теперь будет?

Эйдриан поспешил подать Кристин чашку еще не остывшего чая, пока всхлипы не перешли в рыдание.

— Спасибо, — с трудом проговорила она и, все еще всхлипывая, продолжила: — Знаешь, Вивьен сама берет трубку, и я не могу поговорить с Джейком, а он звонит… часто… и сотовый у меня отобрали. Он приходил несколько раз, но его даже не пустили за ворота! Папа сказал, — новая порция всхлипов, — что он для нас всех умер, и для малыша тоже…