Он ушел, не оглядываясь.

* * *

Сероволосый ушел, и портал закрылся со щелчком.

Не открывая глаза и стараясь не совершать каких-либо заметных движений, охотник принялся подтачивать связывавшие его оковы своими толстыми когтями. Он знал, что за ним наблюдают, поэтому старался не сделать ничего такого, что могло бы поднять тревогу.

18

Томлин сел на своей медицинской койке и вздохнул, хотя изданный им звук скорее походил на стон. Не далее, чем в трех метрах от него Хилл лежал на своей постели и глядел в потолок с каменным выражением лица, так что Томлин решил оставить его в покое.

Заснуть не получалось. Разум погрузился в бесконечное проигрывание произошедших событий, и командир Жнецов все никак не мог перестать играть в игру «А что, если бы». А что, если бы он был быстрее? А что, если бы он лучше подготовил парней? А что, если бы они отследили пришельца до его корабля, гнезда или куда он там направился бы, и подождали до захода солнца?

На все эти вопросы, разумеется, не было хороших ответов.

В игре «А что, если» нельзя победить. Томлин мог стараться хоть до посинения, но он никогда бы не смог найти выход для того, что уже случилось. Четверо из его парней мертвы. Он командовал ими, когда это произошло. Они поймали пришельца, но это не шло ни в какое сравнение с потерянными жизнями. По крайней мере, не для него, и не сейчас.

Берк умер на операционном столе. Слишком серьезна оказалась рана, слишком много крови потерял боец, и медики не смогли ни черта с этим поделать. Орологас, Кинг, Стрэнд… а теперь и Берк.

– Это все дерьмо, – неожиданно произнес Хилл, глядя на командира.

Томлин моргнул. Он не ожидал, что Хилл вообще подаст голос, но его слова не имели никакого смысла.

– Что именно?

– Ты сейчас думаешь, что ты мог бы сделать лучше, и может, так оно и есть, но то, через что ты себя заставляешь пройти? Это все дерьмо.

– Что ты имеешь в виду?

Хилл уселся на кровати; выражение его лица было на редкость мрачным.

– Послушай, ты же знаешь, что я слежу за тобой. Постоянно слежу. Ты стоишь между мной и тем, что я хочу получить от этой затеи. И ты знаешь, что я бы избавился от тебя быстрее, чем ты успел бы закричать, будь у меня хоть одна причина для этого. Но причин нет. Ты все сделал правильно. Так что все эти игры, которые ты проигрываешь в своей голове – это все дерьмо.

Томлин отвернулся. Ему пришлось, потому что слова Хилла задели его сильнее, чем он был готов показать. Он терзал сам себя и знал об этом, но совершенно не ожидал, что Хилл начнет его защищать, и это нашло брешь в выстроенном им барьере.

Хилл молчал, и Томлин не нашелся с ответом, поэтому сначала кивнул, и только потом, наконец, произнес:

– Спасибо. Я это ценю.

– Я был там, мужик. Я видел мертвых копов, и все остальные трупы. А еще я видел, как чертов ублюдок кромсает на части все, что попадается ему на глаза. Ты сделал все, что мог, я бы и сам не справился лучше.

На мгновение воцарилась тишина.

– Я хочу, чтобы эта тварь сдохла за все, что она причинила, – сказал, наконец, Томлин. – Это плохо?

Хилл фыркнул и покачал головой:

– Нет, мужик. Я тоже желаю ей смерти, но мы получили приказ и выполнили его. – Он вздохнул и снова улегся на кровать. – Вот что я тебе скажу. Если бы мы только могли стрелять на поражение, а не пытались взять эту тварь живьем, мы бы завалили ее довольно быстро.

– Я думал о том же самом.

– Когда Вудхёрст вернется, мы поговорим с ним об этом.

Томлин кивнул и тоже лег. Голова командира Жнецов болела достаточно сильно, чтобы отвлечь от скорбных мыслей, которые грозили сокрушить его.

– Черт-те что, – Хилл облокотился о кровать и снова взглянул в потолок. – Вот что я тебе скажу. Черт-те что творится.

Обоим нечего было добавить к тому, что уже прозвучало. Они не были друзьями, но были союзниками. И что еще более важно, они оба скорбели.

Они сидели в карантине. Им больше нечем было заняться.

* * *

Охотник внимательно оглядел стерильный бокс, стараясь ничем не выдать свои действия. Смотреть особо было не на что. Существа погасили искусственное освещение, но его зрение отлично справлялось с темнотой. Большая часть его снаряжения отсутствовала, остались только комбидубинка и два маленьких режущих диска. Его маска пропала, его броня пропала, его наручи пропали. Существа забрали его трофеи в другую комнату, скорее всего, для изучения.

Это будет серьезным испытанием – дышать так долго в этой разреженной атмосфере, но он справится.

Существа починили его так хорошо, как только позволяли их ограниченные возможности. Его раны промыли и зашили. Если бы у него осталось снаряжение, он бы просто выжег их. Теперь он понял, что воинам, которые одолели его, было приказано сохранить ему жизнь. В противном случае он был бы уже мертв, стал бы трофеем для победителей.

Воздух был холодным и искусственно очищенным. В нем не осталось запахов. В комнате стояла почти полная тишина, единственным слышимым им звуком было лишь тихое царапание его когтей, медленно, но уверенно подпиливающих оковы, да звук собственного сердцебиения, передаваемый прикрепленным к груди устройством.

Когда автоматическая дверь снова открылась, и в помещение вошла еще одна одинокая фигура, он прекратил работу. Это существо охотник не знал. В том смысле, что скрывающееся за стеклянным визором и синтетической кожей лицо не было ему знакомо. Этот не был воином. Не был хищником.

Вошедший подошел поближе, вдыхая синтетический воздух, и встал над лежащим яутжа. Он ничего не говорил, но внимательно разглядывал охотника, изучая его лицо, голову, плечи, туловище и руки. Он ничего не трогал, лишь продолжал медленно и внимательно осматривать его. Затем, абсолютно неожиданно, существо заговорило.

– Я не знаю, что ты такое, – произнесло существо, – да мне, в сущности и плевать. Для меня ты – возможность. Я думаю, нам это нужно. В первую очередь – Трэгеру.

У слов был свой слог, должно быть, они имели какое-то одержимое значение, но их смысл был потерян для охотника. Глаза аборигена скользнули ниже, остановились на запястье. Охотник взглянул на лицо бледного, светловолосого существа и не пошевелился. Оковы были практически перерезаны, но с внутренней стороны, и он не хотел лишний раз рисковать. Он мог вырваться прямо сейчас, мог убить это существо, но двери все еще были бы заблокированы.

Терпение. Все охотники должны проявлять терпение. Во всяком случае, все хорошие охотники.

Удовлетворившись его запястьями, существо продолжило осмотр: изучило его ноги, а затем, когда охотник уже успел подумать, что он в безопасности, снова осмотрело его запястья. Создание ничего не сказало, но выражение его лица изменилось. Стало лукавым. В этот момент охотник понял, что существо все знает. Оно поняло, что делает яутжа, и, похоже, одобрило.