– Смотри. А? Мерзость!

Зрачки под инеем шевельнулись. Маро моргнула.

А потом ее взрослое тело начало трансформироваться.

5

Люди еще спали, если не считать дворников и редких туристов, для которых южное лето – время бесконечных гулянок и пьянства.

Тихий город готовился к рассвету, жара, должно быть, подступала, но Капустин не чувствовал ее поступи. Внутри него, да и вокруг царил февральский холод. У непривыкшей Маро зубы стучали друг о дружку. Толстая уродина в свадебном платье, которое расходилось по швам на бедрах, под мышками, на спине.

Во что они превратились?

Капустин остановился, разглядывая верную компанию изуродованных людей. Все они мало походили и на взрослых, и на подростков. Скорее – гибрид, выверт больной фантазии Выхина, его злобы, которую он заложил в рисунки.

Инга, Вано, Толик, Сашка, Маро. Не хватало Степы, тихони из соседнего подъезда. Он смотался из городка много лет назад, в квартире его остались только постаревшие родители. Повезло человеку в каком-то смысле…

– Ребята, я вас всех люблю, – сказал Капустин негромко. Его голос эхом разнесся по пустынной площадке возле многоэтажек. – Рад, что вы ко мне присоединились. Еще бы немного, и я бы снова вернулся в могилу у реки, остался бы лежать в ней черт знает сколько лет. А мне надоело, знаете ли. Очень мерзкие ощущения.

Инга и Маро тряслись от холода. Сашка остервенело расчесывал стыки костей поломанного черепа. Вано, улыбнувшись, сплюнул сквозь щербатые зубы.

– Мы же всегда с тобой были, – сказал он. – Типа как мушкетеры, Крапивин, все такое.

– Вот и славно. Надо будет прогуляться к санаторию, что ли. Вспомнить молодость.

– На «ватрушках» хочу. С горки, – негромко сказала Маро. – Чтоб фата цеплялась за еловые ветки.

– Все будет. Это теперь наша юность. Навсегда.

Капустин обнял каждого из друзей, как делал это раньше, много лет назад. Ничего, что из-под плаща сыпались личинки и комья земли. Ничего, что изо рта его дохнуло морозом и гнилью. Главное, он их искренне любил. Как и тварей божиих. Вообще всех на земле.

Он повел их к дому, остановился у подъезда, набрал цифры на домофоне.

В окнах на первом этаже зажегся свет. Женский голос, знакомый, любимый, спросил:

– Кто?

– Алла, Алла, – весело сказал Капустин. – Спички в нос напихала, да?

Глава восьмая

1

Выхин выбрался из леса на рассвете. Он не помнил, когда порвал рубашку на локте, почему в ботинках полно воды и откуда во рту привкус крови. Это было в настоящем, а его мысли метались в прошлом.

Много лет назад Лёва Выхин нашел пещеру, полную узоров и светящихся лиц. Полную голосов, которые шептали что-то странное, завораживающее. Они кормили его историями про тварей божиих, развлекали вниманием, которого не хватало, просили приходить еще и еще, потому что без Выхина им было скучно – смертельно скучно.

Он успел забыть про неприметную тропинку, которая вела к пещере, но сейчас удивлялся, как же это могло произойти? Вот ведь она, мышечная память: ноги сами ведут его. Нужно просто расслабиться и получать удовольствие.

В прошлом Лёва Выхин безошибочно находил пещеру всякий раз, как углублялся в лес. Даже не задумывался: прибежал в квартиру, сгреб в школьный рюкзак тетради, гелевые ручки, карманный фонарик, несколько свечей, которые мама хранила на случай, если выключат электричество (на юге летом это случалось нередко), бутерброды, бутылку воды – и тут же рванул обратно. По дороге, Выхин помнил, его настиг запоздалый страх: не того, что он наткнется на разозленного Капустина с дружками, а того, что не найдет дорогу. Но – нашел. Сразу же. Нырнул в овальную дыру среди мха, наледи и комьев грязи. Приземлился в окружении светящихся узоров, задохнулся от радости…

Прибегал в пещеру каждый день, сразу после школы. Иногда сидел внутри до темноты. Все время общался с тварями божиими: рассказывал истории из жизни, слушал. Закрывал глаза – а за веками мелькали лица. Трогал теплые камни. От прикосновений было радостно и не так одиноко.

Он рассказывал про Мурманск, где девять месяцев в году лежит снег. Про полярную ночь, Северный Ледовитый океан, про кружок карате и секцию бокса, в которую ходил. Про первую безответную влюбленность, так его распалившую, что он специально несколько дней задирал одноклассника (который был влюблен в ту же девочку), чтобы подраться с ним за школой после уроков. Одноклассник был слабее, от драки увиливал, поэтому Выхин подрался с кем-то во дворе, оттачивая удары, будто на тренировке. До первой крови, вроде бы. Он уже не помнил.

Рассказы про драки, злость, агрессию нравились тварям божиим. Ими они питались. А взамен рассказывали свои.

Особенно Выхину запомнилась история про первых людей, которые раскололи камень. Это был пересказ Библии, но какой-то неправильный, нелепый, а оттого интересный.

Когда Бог создал Рай на земле, говорили твари божии, он поселил в нем мужчину и женщину, разрешил им делать все что угодно, но только нельзя было раскалывать камни, которыми Бог усыпал землю. Ну, камни и камни, кто же будет их колоть, в самом-то деле. Но в какой-то момент Одам и Ива (именно так, коверкая имена, говорили твари божии) захотели построить себе хорошее и крепкое жилье. Они поставили домик из деревьев, но сильные порывы ветра разрушили его. Тогда они вылепили дом из глины и сухой травы, но он неприятно пах и размокал под дождем. В конце концов они взяли камни и стали складывать дом из камней. Ладный выходил дом, надежный. Но когда он был уже почти закончен, выяснилось, что не хватает нескольких камней, чтобы закрыть отверстие у основания крыши. Во всем земном Раю не находились камни подходящего размера. Одам и Ива целыми днями бродили и искали камни. Примеряли, выбрасывали, искали снова. Вскоре это превратилось в навязчивую идею. День за днем, камень за камнем. Дом стоял недостроенный, и в него было неуютно возвращаться. Тогда-то и появились твари божии в обличии ворона, что брал камешки в клюв и молча кидал их на землю. Один камешек, второй, третий. Звуки ударов разносились по пустынному миру. Одам и Ива смотрели на ворона и постепенно начинали понимать, что он имеет в виду. А дальше все пошло по накатанному сюжету. Взяли они камень и раскололи его, чтобы подогнать под размер. Высвободили силы, которые хранились внутри камней. Силы, которых побаивался даже Создатель этого мира. За это-то он и изгнал Одама и Иву из Рая, напихав им в котомки осколки