Итак, я очутился в Лариссе. И первое, что сделал — получил кнутом поперек спины на ближайшем перекрестке. Надо, сказать, наша нацгвардия весьма гуманна по сравнению соответствующими органами правопорядка в Лариссе, вдобавок к кнуту ко мне подошли стражники и поинтересовались, что случилось, небрежно поигрывая в руках секирами. Вовремя вспомнив, что демократия у древних греков была своеобразная, я выбрал защитную позицию самоунижения, не доводя его только до поцелуев сапог стражи. Позже оказалось, что эта тактика защиты была хоть и спорной, но верной. Нравы властей и жителей в каждом городе Гондваны сильно отличались, а Ларисса в этом плане была максимально приближена к истории. Только каждый десятый ее житель считался местным и являлся истинным демократом. Каждый пятый являлся просто рабом, каждый восьмой — моряком, каждый седьмой — ремесленником или сотрудником одного из многочисленных развлекательных или питейных заведений. Только треть жителей были игроками, и опять же только каждый десятый из них считался гражданином города, зато имел все.

Зайдя в подвернувшуюся подворотню, я наскоро привел себя в порядок и принялся искать постоялый двор. То, как надо мной глумилась толпа после удара кучера нарядной кареты и брезгливо смотрела стража, говорило о том, что далеко не всю информацию я собрал об этом славном городе. Не став заходить пока в игру на следующие два дня, пришлось тщательно порыться во всевозможных источниках, включая мусорные. По ним я убедился, что рановато поспешил в уютное тихое местечко далеко от всякого рода войнушек. Это было похоже на попытку крестьянина из глубокой деревни перебраться в город-миллионник, дабы заработать там себе славу, деньги и почет, но получить вместо этого нечто иное.

— Скажите, у вас есть «Известия»?

— Сегодня в продаже только «Правда», «Сельская жизнь» и «Труд» за три копейки.

Все примерно так и выглядело, только вместо сельской жизни была рабская. Перспективные данжи и криминал были облюбованы кланами, торговлю, ремесла и порт уверенно контролировали НПС. Ларисса была одним из немногих городов, где никто из обычных игроков надолго не задерживался, разве что, накосячив, попадал в кабалу или рабство. Но сама возможность повариться в царстве роскоши, как магнитом, притягивала все новых и новых искателей счастья. Голливуд, мля…

Лично мне стало интересно, смогу ли сам удержаться в таком водовороте. Для начала надо было закрепиться в городе и получать постоянную прибыль. На 11 золотых в месяц с кошелька и выходного пособия из песочницы в Лариссе не проживешь, в чем я убедился на следующий же день, ища вменяемую еду и жилье. Надо было минимум 30. Правда, был вариант поэкономней — я помог одной женщине донести корзину с продуктами от рынка до дома, причем совершенно бесплатно. Надо сказать, это была уже третья по счету тетка, которой я бескорыстно помог. Но первая, которая всю дорогу молола языком, как эксклюзивный блендер в магазине «на диване». За двадцать минут я узнал все сплетни и слухи о квартале, где она жила. Скрипя от неподъемной корзины, выцедил из всего вороха высыпанной на голову информации несколько интересных слухов, один из которых поразил меня в самое сердце.

Насколько я верно понял слова хозяйки корзины, на их улице жила некая женщина, которая сдавала в найм гостевой флигель на своем участке за относительно небольшие деньги, зато с претензией на более близкие отношения с постояльцами. Район был хороший, примыкающий к крепостной стене. Свой садик, отгороженный от посторонних взглядов, где можно было без опаски варить зелья, если не добавлять в них взрывчатку и дерьмо с особо отвратительным запахом. К тому же недалеко от центра и без трущоб поблизости. Это был шикарный вариант, если бы не два подводных рифа. Первый риф — сама женщина. Судя по описанию тетки, она вполне походила под натурщицу Рубенса, но лет этак 15 назад. Совершенно не мой типаж, чтобы попытаться понравиться пусть даже цифре и счастливо зажить во флигеле, забыв про порядком надоевшие хостелы и имея на халяву мастерскую для изготовления зелий. Ну, это еще надо оценить своими глазами. Постаревшая кровь с молоком — штука философская. Вот со вторым рифом все было гораздо сложнее, поскольку в нем фигурировал кузнец. Точнее, военачальник, постоянно отсутствовавший дома из-за службы. Не желая жить вдовой при еще живом муже, женщина и начала сдавать флигель, пускаясь во все тяжкие с выбранными ею постояльцами. Но равно до того момента, когда приезжал искомый кузнец, то бишь муж. Он же, не заходя домой, первым делом проходил торжественным маршем по соседкам, и те с радостью ему выкладывали всю подноготную тайн уютного флигеля. После чего через некоторое время в дом приходила стража и изымала постояльца у безутешной жены, конвоируя его в неизвестном направлении. Офицер же непродолжительное время удовлетворял свой пыл и страсть, сочетая его с мелким членовредительством обожаемой супруги и уезжал в очередной поход. После его отъезда все шло по накатанной в глубоком прошлом дороге. Женушка, излечившись от любви мужа и нанесенных им побоев, находила себе новую жертву среди постояльцев и уверенно шла на очередной круг похоти и мазохизма. По словам тетки, очередного бедолагу повязали буквально недавно, несколько дней назад.

Чем дальше я думал об этой истории во время очередной ненавистной пробежки, тем больше мучался, пока не решил в самое ближайшее время самолично познакомиться с хозяйкой флигеля. Смерть в игре была не так страшна, как вынужденная любовь с молодой бегемотихой. Жизнь зла.

Следующим утром я любовался видами Лариссы перед старой крепостной стеной, под которой располагалась интересующая меня улица. Сама крепость с замком стояла на вершине холма. Чуть ниже в три ряда располагались роскошные усадьбы сливок города, радуя глаз своей архитектурой и великолепными садами. Сама же стена опоясывала это богатство у подножья, сразу за ней шли кварталы домов попроще статусом, но не менее живописные и, как один, все с каменными заборами. Внизу весь остальной город и море. Такое синее, ласковое… Одно смущает — думал посидеть в таверне и понаблюдать за интересующим меня домом, но тут жесткий облом — ни одного заведения рядом. Экая незадача. И улица тихая, только редкие прохожие неспешно идут по своим житейским делам. Еще полчаса, и моей скромной персоной заинтересуется местная стража. В этом районе попусту не шатаются, я сейчас, как баннер «Кока- Колы» с рекламой снеговика в пустыне выгляжу. Пьяным тоже не особо притворишься, кто в гору из таверны в состоянии полустояния пойдет? Я достал склянку с «равнодушием» и, заранее скривившись, выпил ее залпом. Теперь думай, Тупик, и думай хорошо. Кстати, вопрос, ходят ли здесь бродячие торговцы?

— Чужеземец, ты что здесь забыл? — прозвучал вопрос над ухом.

— Ничего. — буркнул я в ответ и обернулся к спрашивающему.

На меня в упор из-под шлема городской стражи смотрели злые черные глаза, не давая ни тени сомнения, что в ближайшую минуту у меня появятся совершенно иные проблемы в жизни.

— Обокрали меня! Один сюда побежал. — добавил я негромко.

— Милейший, мы тебя на этом перекрестке заметили еще десять минут назад.

— Вот я десять минут и думаю, что мне теперь делать. Для того, чтобы вырвать на себе волосы и потом повеситься, квартал слишком приличный. До другого пока не додумался.