Я вздохнула.

— Нет, просто думаю.

— О чем?

— О маме, — я не стала врать.

Микаэлла присела рядом со мной на травку и устремила взгляд поверх островерхих торговых палаток, задумчиво рассматривая потемневший горизонт, который в преддверии грядущего заката начало затягивать малиновой дымкой.

— Знаешь, на самом деле, не все так плохо, как может показаться на первый взгляд, — вскоре произнесла она.

— И почему же? — не разделяла я её энтузиазма.

— Быть эмпузой не так уж и плохо, — с улыбкой заметила моя соседка. — Во-первых, это значит, что ты будешь жить долго и на протяжении всего этого срока будешь оставаться молодой.

— То есть, я застряну в своём нынешнем возрасте? — мрачно поинтересовалась я.

— Я не уверена в этом, — покачала девчонка головой, отчего её косички смешно заскакали вокруг головы. — Эмпузы — ближайшие родственники вампиров, а вампиры перестают стареть сразу же после достижения совершеннолетия, это примерно на двадцатом году жизни.

— Как-то неопределенно, — заметила я, по-прежнему не излучая особой радости.

— У каждого по-разному, — Микая подтянула колени к груди. — Все зависит от того, насколько силён вампир. Чем он сильнее, тем раньше входит в стадию зрелости. Скорее всего, у эмпуз также, ведь они похожи.

Мы помолчали, и тут я вспомнила:

— А во-вторых?

— Что во-вторых? — удивленно моргнула Мика.

— Ты начала с «во-первых», значит, должно быть и «во-вторых».

— Аааа, — протянула девчонка. — Ну, во-вторых, я хотела сказать, что эмпузы — высокоодаренные создания. С их магией может сравниться разве что магия демонов, а в некоторых случаях, даже превзойти её. Если твоя мать действительно была старшей из тринадцати, то это значит, что она была сильнейшей из сестер, самой могущественной. Возможно, именно это и помогло ей выжить. А тебе, возможно, это поможет выжить в Академии. Конечно, с учетом того, что твоя магия проявилась только сейчас, то её уровень не настолько велик, как у матери, и ты вряд ли когда-либо дотянешь до демонов, но, по крайней мере, не будешь уступать большинству. А это уже многое, больше, чем, например, у меня.

На лицо Микаэллы набежала тень.

— Но тебя же приняли на факультет, — напомнила я, поняв, что не у меня одной здесь есть проблемы. — Значит, ты тоже владеешь магией.

— Не совсем так, — повела худым плечом Мика. — Моя бабушка была колдуньей, из-за этого меня и взяли. Из-за этого и из-за того, что у моей мачехи, чтоб её кобыла лягнула, имеются знакомые в Совете Академии. У бабушки они тоже были, ведь и она в своем время закончила Академию, будучи весьма способной студенткой. Но сама по себе я мало, на что способна. Зачатки магии есть, но они минимальные, в том числе, потому что, мой отец — человек. Он не владеет магией ни в каком виде, зато он отличный оружейник. На его фирменное оружие много желающих!

И Мика с гордостью улыбнулась, подняв лицо к теряющему свои краски небу. Кажется, день в этом странном мире начал подходить к концу.

— Человек? — переспросила я. — В твоем королевстве они тоже есть?

Мика снисходительно глянула на меня из-под длинных черных ресниц.

— Конечно, люди живут много где, правда, живут по-разному. В Южном Королевстве они — на равных с остальными. А, например, у демонов люди находятся с состоянии угнетения, многие из них — прислуга. И мало, у кого есть шансы занять достойное положение в обществе.

— Это ужасно, — искренне выдохнула я, вдруг явственно представив себе, как Тай Сатус с плеткой в руке прохаживается между рядами согнувшихся в низком поклоне грязных и тощих людей. Меня тут же передернуло от отвращения.

— В каждом государстве свои порядки, — пожала плечами Мика, очевидно было, что она уже давно привыкла к такому положению вещей. — У нас — так, у них — по-другому. Они сами решают, как им жить, и никто не станет вмешиваться во внутренние дела другой страны.

— А у нас вмешиваются, — пробормотала я, припоминив школьные уроки по истории и политологии.

— И чем это заканчивается? — глянула на меня Микая.

Теперь уже я пожала плечами.

— Как правило, ничем хорошим. Войнами и массовой гибелью мирных жителей.

— Вот видишь, — хмыкнула Микаэлла. — Именно поэтому у нас каждый живет в своей норке и к другим не лезет. Жертвовать своим народом ради благополучия чужого — верх глупости. А воевать с демонами — так вообще идиотизм. Многие благодарны им уже за то, что они живут обособленно и не претендуют на чужие территории. Сойтись даже с одним демоном в битве никто не захочет, про целую армию я уже молчу.

— Значит, ты — полукровка, — проговорила я, меняя тему. — И поэтому слаба в магии?

— Да, — вздохнула Мика. — Но я не жалею, что пошла в папу, я его очень люблю, хоть он и не умеет разбираться в женщинах. Наверное, именно поэтому ты мне сразу понравилась, — она лучезарно улыбнулась, поворачиваясь ко мне. — Вы с ним очень похожи! У вас одинаковый идеализированный взгляд на мир. Наверное, это у всех людей так?

— Не знаю, никогда не думала об этом. Получается, я — тоже полукровка, — протянула я, начав хоть немножко соображать в особенностях местной генетики. — У меня ведь тоже папа — человек.

— А ты уверена? — хитро прищурилась Мика. — Ведь если твоя мама была эмпузой, то и отец может быть кем угодно. В любом случае, кем бы они ни был, ты пошла в мать. Подробности размножения эмпуз никому не известны, но достоверно установлено одно — их дочери всегда наследуют способности матери. Но… свою магию тебе лучше пока больше никому не демонстрировать. Потому что все сразу поймут, кто ты такая. А это опасно, очень опасно.

Я потерла лоб.

— Вообще-то, я и так ничего не демонстрировала. Понятия не имею, почему этот эльф на меня накинулся.

— Да ладно! — воскликнула Мика, хватая меня за запястье. — То, что произошло в палатке кузнеца нельзя назвать «я ничего не сделала»!

— Мира! — донесся до нас голос Сократа. Мы с соседкой синхронно повернули головы и увидели нашего котика, деловито вышагивающего вдоль торгового ряда, а за ним, пыхтя и отдуваясь, нес бесчисленные свертки серокожий парень в балахоне. Вот только одежда на нем была на тон светлее, чем у остальных. А еще он был заметно моложе других торговцев, в чертах его лица просматривалась некоторая щенячья припухлость, из чего я решила, что перед нами — ребенок. — Я все купил!

— Молодец, — машинально похвалила я с подозрением поглядывая на выпадающие из рук эльфа бежевые свертки.

— Теперь можно идти домой, — выдохнул кот, подошел ко мне и устало опустился на травку.

— А вот это всё добро, я так понимаю, ты предлагаешь тащить мне, — заподозрила я неладное, когда эльф подошел и одним неловким движением сгрузил свою рассыпающуюся ношу мне под ноги. А после, поклонившись, попятился назад и, сделав с десяток шагов попой вперед, ловко крутанулся на месте и растворился в толпе, будто его и не было.