— Собираться в погоню! — сам сержант Томас Верстайн залюбовался металлическими нотками, появившимися в его, теперь вдруг обретшем полную уверенность в достижении цели, как говорится, истинно начальственном голосе. — Далеко он уйти не мог!

После принятия решения о том, что делать дальше, ситуация на перевале изменилась, как по мановению волшебной палочки.

Безвозвратно ушло в прошлое чувство неопределенности, и каждый был готов делать то, чему так долго учили на базе и учебный пунктах боевой подготовки: убивать, ломать, калечить.

Смущало только то, что беглец вышел из царства холода — вечных ледников горного массива Мак-Кинли, окружённого национальным парком Денали, не совсем по погоде одетым. Говоря же попросту — голым.

Но разве мало подобного повидали они, все четверо, во время прошлых операций сил быстрого реагирования своей страны. Приходилось тогда растравляться и с разутыми, оборванными азиатами, и с затянутыми в свои тоги арабскими бедуинами, да и с собственными соотечественниками, вздумавшими бастовать и собираться на демонстрации протестов по тому, либо иному поводу совершенно бесхитростно — в чём мать родила.

Палатки собирать не стали. Тем более что укрытие от различных возможных капризов погоды было просто необходимо. Ведь здесь же, на снегу, оставались не только не нужный теперь в погоне станковый пулемет, но и сам пулемётчик рядовой Джон Пристли. Да и зачем тащить их стальную тяжесть, если воевать придется с одним человеком. Уж на него хватит гранат в подсумках и патронов в автоматах?!

Зато нельзя было оголять саму точку ограничения прохода из закрытой зоны, годящуюся для обороны от сообщников неизвестного беглеца, наличие которых никто не мог отрицать. И хороший пулемётчик, за долгие недели стояния на посту досконально изучивший все секторы ведения огня, мог один противостоять целому отряду противника.

Потому приказ, полученный Джоном Пристли, оставлял его дежурить на месте, тогда как остальным предстояло выходить на поимку «Йети», как уже успели прозвать в подразделении, неведомого беглеца, сумевшего воспользоваться пургой для того, чтобы обмануть караульных и уже од покровом ночи, когда прекратился снегопад, прошмыгнуть мимо караульных выхода из своеобразной «мышеловки».

Снаряжение, с которым отправились в погоню, и впрямь, вызывало уважение. У каждого, кроме, ранца с продуктами на несколько дней, и альпинистским снаряжением, имелись еще и автомат с изрядным запасом рожков с патронами, а также пистолеты в кобурах и гранаты в подсумках на поясе.

Достаточно быстро приступил к выполнению нового приказа небольшой, но вполне боеспособный отряд, возглавляемый опытным бойцом сержантом Томасом Верстайлом и оказавшимися под его командованием, уже немало понюхавшими пороха в горячих точках рядовыми десантниками Оливером Элфи и Генри Донованом. Не прошло и пары часов, что прошагали они вниз по снежнику, а затем и по лежавшему под горой леднику, как скрылось из виду седло оставленного перевала.

Зато там, где совсем недавно вела их за собой лишь цепочка босоногих следов, теперь была добрая тропа, протоптанная грубыми протекторами горных десантных ботинок с высокими берцами, позволявшими штурмовать не только вершины, но и торить, вот, как сейчас, самые глубокие сугробы.

К полудню идти стало труднее.

И не от того, что снег, высыпавший ночью обильными сугробами и скрепивший собой каменные осыпи, стал таять и превратился в раскисшее под солнечными лучами серое месиво. Он уже оставался позади, о чем напоминали, бежавшие вниз по склону мутные ручейки, мешавшие и без того трудному пути, требовавшему еще и не сбиться со следа, на который указывали отпечатки босых пяток на раскисшей грязи.

Определённую сложность представляли собой каменные россыпи. И не оттого, что на подъемах, тут же сменявших собою головокружительные спуски, каждый шаг по сыпучему гравию требовал предельных усилий. Некогда четкий след оставленный незнакомцем, местами начал теряться и на протаявших камнях и там, где прежде снега не было и в помине.

Такие места превращались в настоящие лабиринты, где уже ничто не напоминало о прошедшем впереди человеке. Все чаще приходилось личному составу подразделения сержанта Верстайна разбредаться в цепь, чтобы не потерять верного маршрута движения.

В этих случаях пройдя столь сложный участок, при новом появлении перед собой традиционной мягкой альпийской растительности, каждый должен был смотреть «в оба», чтобы заметить по вмятинам на ней, или ещё каким приметам, направление пути, выбранное «Йети».

Монотонный путь по кручам всегда кажется легче, когда думаешь о чем-то своем.

Сержант Томас Верстайн шел и в мыслях уже видел себя счастливым лейтенантом с несравненно большим должностным окладом. Да и премия обещала быть не маленькой, судя по тому, как дерзко и ловко, под столь необычной маскировкой действовал беглец.

Командир преследователей явственно ощущал в руках тугие пачки кредиток. И каждый новый шаг к цели, к которой неумолимо вел за собой группу, приближал его к осуществлению столь славной мечты.

…В это же самое время на оставленном на его попечение высокогорном перевале, только нерадостные раздумья составляли компанию Джон Пристли, размышлявшему о своей неудавшейся судьбе.

Еще пару лет назад, учась на медицинском факультете университета, он мечтал, что окончательно нашел свое призвание — станет не просто рядовым врачом, а настоящим ученым — биологом.

В этом еще больше трудолюбивый студент уверился, посещая после занятий лабораторию профессора Кристофера Стивтона.

Вначале исполнял там нехитрые обязанности лаборанта, затем, когда пополнялись знания и приходили практические навыки, стал помогать профессору и в проведении опытов. Только в один из дней действительность и мечты полетел, что называется, ко всем чертям.

Причём, наступившие перемены обернулись прахом не только для выходца из семьи бедных итальянских мигрантов, но и многих других людей, тоже связанных с деятельностью этой университетской лаборатории.

Её работу полностью свернули.

Всех, кто работал со Стивтоном, выставили за дверь университета. А сам мистер Кристофер как в воду канул. Поговаривали тогда злые языки, что вроде как замешан он в какой-то неблаговидной истории.

Только разбираться: — Что да как? — старшекурснику Джону Пристли не пришлось. Из университета его изгнали. В новых условиях жить без стипендии и тех денег, что платили за подработку в лаборатории, стало не на что.

Вот тогда-то и набрел на бюро по найму рекрутов в военнослужащие. То, что предложили там зазывалы на военную службу, показалось вполне заманчивым. Так и потянул он солдатскую лямку. Старается изо всех сил, чтобы не отстать от сослуживцев.

А это не так просто. Ведь в основном это здоровые, сильные и не столь зацикленные на своих душевных терзаниях солдаты из десанта, называвшего себя гордо «морскими котиками», а ему давшие обидное, но привычное с самого детства прозвище — итальяшка.